День саранчи. Подруга скорбящих

Натанаэл Уэст

Зарубежная классика (АСТ)

Повесть «День саранчи», написанная Уэстом во время работы в Голливуде в начале золотого века американского кинематографа, входит в списки «100 лучших англоязычных романов ХХ столетия» Modern Library и «100 лучших англоязычных романов с 1923 по 2005 год» Time. В 1975 году ее экранизировал классик американского кино Джон Шлезингер.

Молодой художник-постановщик Тод Хекет принадлежит к средним слоям аристократии «фабрики грез». Однако знакомство с необыкновенно красивой и хваткой начинающей актрисой Фей Гринер и влюбленным в нее мелким предпринимателем Гомером Симпсоном вводит его в совершенно новый мир голливудских «маленьких людей» – каскадеров, массовки и актеров эпизодов. Тод не мог и вообразить, какая жизнь скрывается за фасадом киношного «рая» на самом деле…

В издание также включена повесть «Подруга скорбящих».

Натанаэл Уэст

День саранчи

Подруга скорбящих

Nathanael West

THE DAY OF THE LOCUST

MISS LONELY HEARTS

© Перевод. В. Голышев, 2022

© ООО «Издательство АСТ», 2022

День саранчи

1

Под конец рабочего дня Тод Хекет услышал из своей мастерской сильный шум на дороге. Сквозь топот тысячи копыт пробивался скрип кожи, лязг железа. Он поспешил к окну.

Двигалась армия пеших и конных. Она текла, как толпа, с расстроенными рядами, словно спасаясь после страшного разгрома. Доломаны гусар, тяжелые кивера гвардейцев, развевающиеся красные султаны на плоских кожаных касках ганноверской легкой кавалерии – все слилось в клокочущую массу. За кавалерией шла пехота – бурное море качающихся ташек, наклонных мушкетов, скрещенных портупей, болтающихся патронташей. Тод узнал английскую пехоту, алую, с белыми валиками на плечах, черную пехоту герцога Брауншвейгского, французских гренадеров в длинных белых гетрах, шотландцев в клетчатых юбках с голыми коленями.

Из-за угла вдогонку за армией выкатился низенький толстяк в коротеньких штанах, рубахе навыпуск и пробковом шлеме.

– Площадка девять, ослы, площадка девять! – кричал он в маленький рупор.

Верховые пришпорили коней, пешие затрусили следом. Толстяк в пробковом шлеме бежал за ними, грозя кулаком и ругаясь.

Тод смотрел, пока они не скрылись за половинкой колесного парохода, потом убрал свои карандаши и чертежную доску и вышел из мастерской. На тротуаре возле студии он постоял, раздумывая, сесть ли ему на трамвай или идти пешком. Он работал в Голливуде только третий месяц и еще не успел здесь соскучиться, но был ленив и ходить пешком не любил. Он решил, что доедет на трамвае до Вайн-стрит, а оттуда пойдет пешком.

На Западное побережье его затащил охотник за дарованиями из студии «Нэшнл», увидевший его рисунки на выставке выпускного курса Йельской школы изящных искусств. Наняли его по телеграфу. Встреться агент с самим Тодом, он едва ли послал бы его в Голливуд изучать мастерство декоратора и художника по костюмам. Большое нескладное тело Тода, сонные голубые глаза, вислогубая улыбка производили впечатление совершенной бездарности, даже дурковатости.

Но, несмотря на свою внешность, он был сложным молодым человеком, с целым набором индивидуальностей – одна в другой, как китайские шкатулки. И «Сожжение Лос-Анджелеса» – картина, которую он скоро должен был написать, ясно доказывала, что он талантлив.

Он вышел на остановке Вайн-стрит. На ходу он изучал вечернюю толпу. Многие носили спортивные костюмы, которые на самом деле не были спортивными. Их свитера, гольфы, легкие брюки, синие фланелевые пиджаки с медными пуговицами были маскарадными нарядами. Тучная дама в капитанке плыла в магазин, а не к причалу; мужчина в охотничьей куртке и тирольской шляпе возвращался не с гор, а из страховой конторы; девушка в брюках, теннисных туфлях и яркой косынке только что покинула коммутатор, а не корт.

В толпу этих ряженых вкраплялись люди другого сорта. Их одежда была сумрачна и плохо сшита – выписана по почте. Тогда как остальные двигались шустро, шныряли по барам и магазинам, эти слонялись возле перекрестков или, стоя спиной к витринам, разглядывали каждого прохожего. Когда кто-то встречал их взгляд, в их глаза