Сказания о людях тайги: Хмель. Конь Рыжий. Черный тополь
Полина Дмитриевна Москвитина
Алексей Тимофеевич Черкасов
Полное собрание сочинений (Эксмо)
Трилогия «Сказания о людях тайги» включает три романа «Хмель», «Конь рыжий», «Черный тополь» и охватывает период с 1830 года по 1955 год. Трилогия написана живо, увлекательно и поражает масштабом охватываемых событий.
«Хмель» – роман об истории Сибирского края – воссоздает события от восстания декабристов до потрясений начала XX века.
«Конь рыжий» – роман о событиях, происходящих во время Гражданской войны в Красноярске и Енисейской губернии.
Заключительная часть трилогии «Черный тополь» повествует о сибирской деревне двадцатых годов, о периоде Великой Отечественной войны и первых послевоенных годах.
Алексей Черкасов, Полина Москвитина
Сказания о людях тайги: Хмель. Конь Рыжий. Черный тополь
© Москвитина П. Д., 2021
© Черкасова П. Д., 2021
© Черкасова Н. А., 2021
© Черкасова М. В., 2021
© Черкасов А. А., 2021
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021
* * *
Алексей Черкасов
Хмель
Полине Москвитиной
Без твоего мужества в трудные годы, без твоего истинно творческого участия, когда мы вместе создавали замысел Сказаний, вместе работали, переживали горечи неудач и счастливые минуты восторга, без такого творческого союза, друг мой, я никогда бы не смог написать Сказаний о людях тайги.
Алексей Черкасов
Напутное слово
Было так…
1941 год, канун Октября. Напряженное ожидание чего-то важного, чрезвычайного, что должно произойти не сегодня завтра. Белые и красные флажки на географической карте столпились возле Москвы и вокруг Ленинграда. Каждое утро, после того как с телеграфа приносили в редакцию сводку Совинформбюро, мы собирались у карты, молчали и угрюмо расходились по своим углам; шли напряженные бои за Москву…
В один из таких дней в редакцию пришло довольно странное письмо из деревушки Подсиней, что близ Минусинска. Письмо попало ко мне. Я читал его и перечитывал и все не мог уразуметь: о ком и о чем в нем речь? И что за старуха пишет в таком древнем стиле:
«Вижу, яко зима хощет быти лютой, сердце иззябло и ноги задрожали. Всю Предтечину седмицу тайно молюся, чтобы сподобиться, и слышу глас Господний. Время не приспе: и анчихрист Наполеон у град Москвы Белокаменной на той Поклонной горе, где повстречалась с ним малою горлинкою несмышленой, и разуметь не могла, что Москве гореть и сатане погибели быть. Да пожнет тя огонь, аще не зазришь спасения. Погибель, погибель будет. И лик Гитлеров распадется, яко тлен иль туман ползучий, и станет анчихрист Наполеон прахом и дымом…»
Вот и пойми: «Лик Гитлеров распадется, яко тлен иль туман ползучий, и станет анчихрист Наполеон прахом и дымом…» И что за малая горлинка, которая виделась с Наполеоном? После нашествия Наполеона минуло сто двадцать девять лет!..
Письмо было большое, написанное с буквой ять, с фитой, ижицей, прямым, окаменелым почерком. Мы его называли «письмом с того света». Под письмом стояла подпись: «Ефимия, дочь Аввакума из Юсковых, проживающая в деревне Подсиней у Алевтины Крушининой».
Интереса ради, да и к тому же попутно по дороге в Минусинск, заехал я в деревушку Подсинюю и отыскал бревенчатую избенку Крушининой, наполовину вросшую в землю. Три подслеповатых окошка, завалинка до окна, ограда в три жердины, копна сена в огороде, корова у копны и снег, снег до берега Енисея.
В избе на деревянной кровати на лохмотьях жались ребятенки – похожий на одуванчик мальчишка лет трех и две девочки-погодки – лет семи и шести. Я поздоровался, но мне никто не ответил. Ребятишки еще теснее сплелись в клубок.
– Мамы нету. Она на ферме, – предупредительно сообщила девочка постарше.
– Ну а бабушка Ефимия у вас проживает? – спросил я.
– Вон она, на печке дрыхнет, – выпалила старшая.
В избе было довольно прохладно. Я спросил: где же их отец? Мальчонка скороговоркой сообщил:
– Папку вбили фашисты на войне.
Разговор с ребятенками потревожил бабку Ефимию, и она, откинув занавеску, поглядела с печи…
Голова ее была совершенно белая. Ястребиный нос пригнулся чуть не до верхней губы. Лицо было до того перепах
ЛитРес