…у вас две новости – хорошая и плохая. Хорошая новость: вашей жене все обрыдло, и она от вас уходит. Плохая новость: вы начинаете новую книгу.
Фредерик Бегбедер
Посвящается той девушке, которая взяла и отказалась носить мою фамилию, отчего и родилась эта печальная штуковина.
Часть I. ВОТ ОНА ПРИШЛА ЛЮБОВЬ, КАК ПАРАНОЙЯ!
1
Я понял, что я постарел, когда дети на практике в школе перестали вызывать у меня отвращение. Когда я полюбил их, когда стал называть своими и когда их жалел. Я видел старание ребенка и за это старание завышал ему оценки. Хотя раньше я был сущим адом: твои проблемы – два. Я стал применять индивидуальный подход, разрабатывал интересные уроки, общался с детьми… Я понял, что мне пришел конец. Вскоре я захотел своего ребенка. Я захотел покоя, семью, любимую, единственную женщину. Я приговорил к смерти Казанову в душе. Убил молодость.
Все, кто знал меня, конечно же, над этим смеялись. Они привыкли к Роберту, тому самому Роберту, который считался бабником, который, по их мнению, менял девчонок как перчатки. Они все спрашивали меня о личной жизни не так:
– А у тебя как на личном фронте?
И даже не так:
– Ну что, нашел себе девушку?
Они интересовались, думая, что у меня нет, и никогда не может быть с этим проблем:
– Ну, как твои девушки?
Не знаю, каким обаянием или шармом я обладал, но, видимо у меня была какая-то красота – внутренняя или внешняя, что им и в голову не могло придти, что я один, что тоже могу страдать и находиться в поиске.
Может быть, они считали, что у меня нет сердца?
Или, может быть, им казалось, что я поверхностный?
Или они просто не верили в существование любви? В то, что я могу любить, конечно. Потому что иногда они говорили мне с некоторым удовольствием:
– Роберт, ты никогда не женишься!
Или:
– Чтобы Роберт женился?! Не смешите меня!
Мне говорили, что я достаточно умен, чтобы сделать такую ошибку в жизни – вступить в брак.
Мне пророчили вечные тусовки и много детей – внебрачных детей.
Одна даже карьеру мне пророчила (самому первому среди двоечников и хулиганов своего института), но все вышло иначе.
Наверное, я глуп. Я влюбился.
2
А влюбился я в Ирину. И ничего, поверьте, ничего мне об этом ужасе не предвещало. Все было прекрасно, как и всегда. Шло начало лета, я учился в институте, в который меня засунуло высокое положение моего отца, и получал качественное образование. То, которое тебя всегда прокормит. И мать этому тоже была рада, ибо для неё важнее всего – держать меня подальше от ужасов сего мира, то есть от реальности. Она верила, что я есть маменькин сыночек собственной персоны, хороший и плюшевый, не творящий никаких гадостей, чистый и чисто выбритый.
Но я институт не любил, тем более, не любил практику, которую он мне предлагал, поэтому ухитрился договориться с преподавателем не отправлять меня в ссылку, а оставить не вдали от родных тусовок – при них. И, слава Богу, что я успел до этого натворить что-то ужасное невероятно, поэтому профессор, который головой своей отвечал за практику и за меня, не долго думая, сказал мне, что я распределен оставаться под его присмотром, показал кулак, я слезно поклялся ничего не натворить и благодарил его чуть ли не валяясь в коленях.
Ах, если б я знал, чему я радуюсь, к чему все это приведет!
Но, что случилось, то случилось! Я был оставлен дома, мог жить и тусоваться, и стал кутить на все средства, что, в общем-то, так тщетно родителями копились на дальнюю поездку. Ну, и ходил на практику, конечно.
Каждый день я вставал около семи утра. Полчаса уходило у меня на процедуры бритья и умывания, немного на завтрак и двадцать минут на то, чтобы напялить на себя линзы вместо очков и предстать перед будущими студентами нашего ВУЗа во всей красе. Потом я шел винститут, брал на вахте ключ и спокойно открывал дверь с надписью «Приёмная комиссия». В ней мне надлежало работать месяц, в ней мне надлежало месяц скучать.
Кому-нибудь покажется интересным принимать девочек: есть возможность заглядывать под юбки, проверять IQ, да тут, же и вся информация о ней у тебя в руках, но мне было скучно. Приходили не девочки, а одни crocodile