Идеалы осыпаются на глазах
Дарина Александровна Стрельченко
Из-за отчима восемнадцатилетней Со?фке приходится покинуть любимый город и сменить школу за полгода до ЕГЭ. Она отчаянно хочет вернуться домой – в место, где была счастлива. Мечта сбывается, но в родном Глазове всё встаёт с ног на голову. За время Софкиного отсутствия лучшая подруга становится наркоманкой, парень начинает встречаться с другой, а бывшая классная, которую Софа считала идеалом, оказывается не такой уж и идеальной…
Дарина Стрельченко
Идеалы осыпаются на глазах
Глава 1. «Что ни день, то хрень» – это про меня
Подъезжает автобус, и скоро в школу.
Пахнет тополем, клёном, весной, весной…
Боже мой, ну какой ты ещё зелёный,
Боже мой, ну какой ты ещё смешной.
«Всё это – твоя идея. Твоя. Тупая. Идея».
Фраза вертелась в голове всё утро, всё то время, что Софка металась по квартире. План одеться празднично полетел в тартарары: сменные туфли надо было достать с вечера, теперь искать некогда. В колготках, оказывается, дыра на пятке и стрелка. Про серёжки вообще забыла (вспомнила только вечером, в электричке – совсем в другой жизни).
Софа схватила рюкзак и уже выскочила в прихожую, засовывая в карман платья телефон, когда из кухни окликнул Дуболом:
– А завтракать кто будет? Александр Сергеич?
И покатился, и заржал тупой своей шуточке.
– Я опаздываю. В школе поем, – бросила Софка.
– Никуда ты не опаздываешь. – Дуболом выбрался в коридор, встал в проходе, ухватившись похожими на сардельки пальцами за дверной косяк. – Тебе до школы десять минут. Сейчас ещё даже восьми нет.
– Мне… надо за подругой зайти, – на ходу отвертелась Софа.
Отмазка сработала в обратную сторону.
– Какая ещё подруга? – подозрительно спросил Дуболом.
– Какая тебе разница? Я сказала – надо! – рявкнула она, теряя терпение. Хотела натянуть сапоги и выскочить в подъезд, но молнию заело, и Софка секунд десять тщетно дёргала собачку. Отчим, устроившись в дверях, наблюдал. Когда собачка сорвалась и замок разошёлся, поинтересовался:
– Помочь?
«Перебьёшься», – злобно подумала Софка, стянула сапоги и в одних колготках, сверкая пяткой, побежала к шкафу, где хранилась зимняя обувь. На весну из сменки были только резиновые сапоги – всё остальное лежало в кладовке в Глазове. Но не в резине же идти, да ещё в день рождения…
Софа уже зашнуровала тяжёлые меховые ботинки, когда отчим велел:
– Сапоги положи нормально.
– Я приду и уберу.
– Чисто не там, где убирают, а там, где не сорят.
Разумней было не нарываться. Разумней было разуться и спокойно убрать сапоги в обувницу. Софка ведь правда не опаздывала ещё; да даже если б опаздывала – в черновской школе на такие вещи смотрел сквозь пальцы. Но…
Софа взглянула в поросячьи глаза Дуболома. Это ведь ещё надо суметь: вызвать такую ненависть за полгода. А ведь раньше она его не ненавидела даже; в самом начале даже почти жалела. Но когда он стал предъявлять права, когда попытался прогнуть её, заставить слушаться…
Софка послала его мысленно, толкнула дверь и шагнула за порог. Секунду спустя мощная лапа ухватила её за капюшон и втянула обратно.
– Сапоги положила нормально.
– Бесишь, – процедила Софа, сунула сапоги в тумбочку и, спотыкаясь, побежала вниз. На крыльце сообразила, что опять забыла ключи. Прикинула, что к её приходу мама после смены наверняка проснётся, – и решила обойтись без них. Но сверху уже яростно барабанили по стеклу. Софка задрала голову и различила за тюлем скуластое лицо Дуболома. Убедившись, что она его видит, Дуболом открыл окно, швырнул ей связку и погрозил кулаком. Софка дёрнулась поймать, промахнулась, и ключи угодили в грязный снег.
– Снайпер за двести, – пробормотала она, выуживая связку и вытирая о рукав куртки. Сунула ключи в карман и побежала через парк, прокручивая в голове, что нужно успеть сделать до первого урока.
«Сама виновата», – раздражённо повторила в тысячный раз, ругая себя, что накануне высидела до трёх, и с утра было не продрать глаза. Провалялась до последнего, вот теперь и приходится рысью… Нафига сдался этот подарок! Сейчас всё уже совершенно не выглядело весёлым. Настя могла бы просто почтой