Ах, Вильям!

Элизабет Страут

Новый роман лауреата Пулитцеровской премии, номинированный на премию Букер.

Писательница Люси Бартон давно в разводе со своим первым мужем Вильямом, с которым прожила в браке много лет и вырастила двух дочерей. Но когда у Люси умирает второй муж, а Вильяма бросает жена, они ищут поддержки друг у друга и вместе отправляются в Мэн на поиски сестры Вильяма, о существовании которой он до недавних пор не подозревал. События настоящего переплетаются в рассказе Люси с воспоминаниями о прошлом: о детстве в бедном провинциальном городке, о жизни с Вильямом в Нью-Йорке, о поездках на отдых с его матерью. Вильям всегда был для Люси загадкой, и, размышляя о том, кто он такой, она также размышляет о скорби, одиночестве, семейных узах и любви.

Это роман о природе сочувствия, о совместной радости и общей боли. О том, как семейные секреты, всплывающие в конце жизни, могут поменять все, что мы знали о самых близких нам людях. Но прежде всего, Страут пишет о том, что суть любви не столько в понимании дорогого тебе человека, сколько в принятии его таким, какой он есть, но для осознания этого может понадобиться целая жизнь.

Ирония, легкий юмор, теплота, сострадание, психологизм – все это делает новую книгу Элизабет Страут настоящим литературным явлением.

Элизабет Страут

Ах, Вильям!

Эта книга посвящается моему мужу, Джиму Тирни. А еще каждому, кто в ней нуждается, – она для вас

ELIZABETH STROUT

Oh William!

Copyright © 2021 Elizabeth Strout

© Светлана Арестова, перевод, 2023

© «Фантом Пресс», издание, 2023

* * *

Я хотела бы кое-что рассказать о своем первом муже, Вильяме.

Недавно в жизни Вильяма произошли печальные события – как и у многих из нас, – но я хотела бы о них упомянуть, такое почти навязчивое желание; сейчас ему семьдесят один год.

Мой второй муж, Дэвид, умер в прошлом году, и, скорбя по Дэвиду, я скорбела и по Вильяму тоже. Скорбь – это… Ах, это такое одинокое чувство; в этом весь ее ужас, как мне кажется. Ты как будто незаметно для всех съезжаешь по фасаду очень высокого стеклянного здания.

Но здесь я хочу рассказать о Вильяме.

* * *

Его зовут Вильям Герхардт, и, выйдя за него замуж, я взяла его фамилию, хотя в годы нашего студенчества это было немодно. Моя соседка по квартире сказала: «Люси, ты берешь его фамилию? Я думала, ты феминистка». А я ответила, что больно нужно мне быть феминисткой; я ответила, что больше не хочу быть собой. В ту пору мне казалось, что я устала быть собой, всю жизнь я мечтала стать кем-то другим – так мне казалось, – вот я и взяла его фамилию и на одиннадцать лет стала Люси Герхардт, но в этом всегда было что-то неправильное, и почти сразу, как умерла мать Вильяма, я пошла в транспортное управление и поменяла фамилию на водительских правах, хоть это и непросто; пришлось предоставить документы из суда; но я это сделала.

Я снова стала Люси Бартон.

Когда я ушла от Вильяма, мы уже почти двадцать лет прожили в браке, сейчас у нас две взрослые дочки, и мы давно на дружеской ноге – сама не понимаю как. Есть много кошмарных историй о разводе, но, не считая самого расставания, наша не из таких. Порой мне казалось, что боль от нашего разрыва и от страданий моих девочек убьет меня, но я не умерла, и вот я здесь, и Вильям тоже.

Я писатель и потому излагаю эту историю почти что в романной форме, но излагаю правдиво – насколько это в моих силах. И я хочу сказать… Ах, как трудно подобрать слова! Если я пишу что-то о Вильяме, значит, я видела это своими глазами или слышала от него самого.

Мой рассказ начинается, когда Вильяму было шестьдесят девять, то есть чуть меньше двух лет назад.

* * *

Иллюстрация.

Ассистентка в лаборатории Вильяма начала звать его Эйнштейном, и Вильям от этого балдел. По-моему, он вовсе не похож на Эйнштейна, но я понимаю, о чем она. У Вильяма белые с серыми вкраплениями усы, очень пышные, но ухоженные, и пышные белые волосы. Они действительно торчат в разные стороны, даже когда подстрижены. Только Вильям высокий и очень хорошо одевается. И в его чертах нет того намека на безумие, который, как мне кажется, был у Эйнштейна. Обычно лицо Вильяма