Предисловие

Человека, решившего заняться собственными мемуарами только-только отметив восемнадцатилетие, современники сочтут или безумцем, или самовлюбленным эгоистом.

Человека, который предпочел бумажную книгу блогу в век современных технологий и стремительно развивающегося общества, заклеймят консерватором и обстоятельно объяснят, почему через год о нем никто и не вспомнит.

Человека, что пишет аллюзиями и цитатами других авторов, переваривает их мысли и опыт, и склеивает со своими чувствами, словно гусеница-шелкопряд, назовут плагиатором.

К счастью, люди, которые падки на подобные стереотипы, пройдут мимо тонкой книжки с серой обложкой, не вчитаются в аннотацию и не заинтересуются оглавлением, поэтому эти строчки для вас: вдумчивых читателей, способных узнавать сложные отсылки и не судить с полуслова.

Единственная связь между историями – моя жизнь, так что смело начинайте с любой страницы и заканчивайте когда захотите. Главное, помните, что эта история только пишется, и дочитав, приходите следить за ней в реальном времени[1 - http://drobinin.com/realtime].

2013

Дорога

Уже не школьники, но еще и не безработные шумно толпятся на крыльце альма-матер. Жаркий июньский воздух можно резать ножом и подавать на белых, как воротники рубашек, блюдцах. Родители и учителя украдкой утирают слезы гордости, а вчерашние ученики обсуждают вузы и обещают собираться почаще. Бодрый фотограф прыгает вокруг виновников торжества, заразительно улыбается и пытается уместить в одном кадре все прожитые в этих стенах годы, размахивая фотоаппаратом, который, судя по всему, в прошлой жизни был пулеметом.

Надсадно работают кондиционеры, гул которых смешивается с шепотом людей, плотно набившихся в актовый зал. Где-то там, в прошлом, между сто семьдесят второй и сто восьмидесятой страницей мемуаров отгремел последний звонок, но осознание полной и безграничной свободы пришло в головы выпускников только при виде аттестатов, сулящих безбедное будущее и хорошую карьеру. Некоторые судорожно повторяют слова благодарности или играют в angry birds, а остальные задумчиво отсчитывают минуты до фуршета.

Дорога от лицея до заведения, названного именем древнегреческого бога ветра, пестрит предвкушающими ужин людьми. На столах фрукты, за столами будущие доктора наук, директора компаний, космонавты и уборщики, а под столами, к счастью, никого, потому что смышленые официанты вовремя убрали бутылки с полусладким. На импровизированной сцене вышагивает эфеб, бакенбарды которого напоминают Росомаху, забывшего про цирюльника, за его спиной парень с татуировкой триратны поет что-то давно набившее оскомину, а у стен молчаливыми тенями стоят мажордомы, мимо которых прошло больше выпусков, чем застали старейшие из преподавателей. Вот уже две тысячи лет скучающие по Луперкалии люди стараются возродить хотя бы кусочек славных греческих традиций, с приоткрытыми ртами наблюдая за родственником Акопяна. Человек, бульбулятор которого помимо cannabis sativa умеет выдувать мыльные пузыри, старается отвлечь подростков от грибного жульена, но проигрывает в неравной схватке.

У входа в кафе одиноко стоит тележка, храбро вызволенная из застенок супермаркета и со всеми почестями доставленная на праздник. На предрассветном небе зажигаются и гаснут звезды, пустынные улицы хранят насмешливое молчание, которое изредка нарушают случайные водители, испуганно объезжающие вчерашних школьников. Где-то впереди призывно мерцает огоньками город.

В новую жизнь нас везет потрепанный трамвай №8. Кто-то играет в «камень-ножницы-бумагу», особенно стойкие пытаются доесть запасы недавнего пиршества, заботливо разложенные по картонным коробкам из-под Paul Masson и выкидывают косточки от абрикосов в окна, но большинство все-таки недоуменно пытаются понять, для чего их возят по безлюдным дорогам на арендованной гордости советского автопрома. Они просто не догадываются, что так нас готовят ко взрослой жизни, здравый смысл в которой тоже найти не очень легко.

***

Два веселых американца сидят напротив меня в двухэтажной электричке и обсуждают планы на Амстердам: «Дунуть, вдуть, накупить алмазов, прока