Из истории клякс. Филологические наблюдения

Константин Анатольевич Богданов

Новая книга Константина Богданова посвящена культурным и социально-психологическим контекстам, соотносимым с представлением о порче текста. Что общего в кляксах, пятнающих ученические тетради, редкие манускрипты, музыкальные партитуры, живописные полотна и литературные рукописи? В изложении автора «история клякс» разворачивается в ретроспективе примеров и событий, обнаруживающих правила, призванные структурировать социальное взаимодействие предписаниями этического и эстетического характера, взаимосвязь идеологии, эмоций и культурной метафизики.

Константин А. БОГДАНОВ

Из истории клякс Филологические наблюдения

ПРЕДИСЛОВИЕ

По объяснению словарей, клякса – это «чернильная капля или чернильное пятно на бумаге»[1 - Толковый словарь русского языка / Под ред. Д.Н. Ушакова. Т. 1. М.: ОГИЗ, 1935. Стлб. 1381.], «пятно от капнувших с пера чернил»[2 - Толковый словарь русского языка с включением сведений о происхождении слов / Отв. ред. Н.Ю. Шведова. М.: ИЦ «Азбуковник», 2007. С. 342.], в более широком смысле – «любое пятно»[3 - Современный толковый словарь русского языка / Под ред. Т.Ф. Ефремовой. Т. 1. М.: Русский язык, 2000. С. 687.]. Для современника, уже сравнительно отвыкшего от использования чернильных ручек, слово «клякса» отсылает к истории, в которой не было компьютеров, а умение писать обязывало к старанию писать чисто. Очевидно, что история таких стараний – это очень и очень долгая история. Рассуждение Фернана Броделя о периодах «большой длительности» (longue durеe), историографически соотносимых с системами «достаточно устойчивых отношений между социальной реальностью и массами», представляется в данном случае уместным не в меньшей степени, чем по отношению к другим исторически длительным периодам социальной, экономической и культурной повторяемости[4 - Бродель Ф. История и общественные науки. Историческая длительность // Философия и методология истории. М.: Прогресс, 1977. С. 124.]. Писчие приспособления, грозившие кляксами, насчитывают почти четыре тысячи лет – с тех пор, как человеку пришла мысль использовать для письма красящую жидкость[5 - Об истории чернил см.: Carvalho D. Forty Centuries of Ink, or A Chronological Narrative Concerning Ink and Its Background. New York: Banks Law Publishing Co., 1904; Martell P. Einige Beitr?ge zur Geschichte der Tinte // Zeitschrift f?r angewandte Chemie. 1913. Bd. 26/27. S. 197 – 199; Santifaller L. Beitr?ge zur Geschichte der Beschreibstoffe im Mittelalter: mit besonderer Ber?cksichtigung der p?pstlichen Kanzlei. Bd. 1: Untersuchungen. Graz – K?ln: Hermann B?hlaus, 1953; Bischoff B. Zu dem Verhalten von Tinte und Pergament in alten Handschriften // Archivalische Zeitschrift. 1974. Bd. 36. Heft 69. S. 98; Maywald-Pitellos C. Das Tintenfa?: die Geschichte der Tintenaufbewahrung in Mitteleuropa (Deutschland). Berlin: Freie Univ., Diss., 1997; Maywald-Pitellos C. Die Schreibtinten: eine Einf?hrung, K?nigswinter: Wiegner, 2003; Schopen A. Tinten und Tuschen des arabisch-islamischen Mittelalters. Dokumentation – Analyse – Rekonstruktion. Ein Beitrag zur materiellen Kultur des Vorderen Orients. G?ttingen: Vandenhoeck & Ruprecht, 2006.]. Исторически такие приспособления менялись, но всем им в той или иной мере сопутствовали кляксы – и как явление, и как слова, служившие для его обозначения. Вместе с тем – и это важно для понимания того, зачем написана эта книга, – в истории культуры связь, которую мы устанавливаем для явления (события, факта, ситуации) и указывающих на него слов, определяется не только прямыми, но также переносными и дополнительными значениями, осложняющими и разнообразящими наши представления о культурной и социальной действительности. Именно при внимании к таким – не только явным и «само собой разумеющимся» – значениям очевидное, как писал когда-то Людвиг Витгенштейн, способно удивлять сильнее всего, разнообразя опыт нашего (само)наблюдения в ретроспективе истории и окружающем нас мире[6 - «Наиболее важные для нас аспекты вещей скрыты из-за своей простоты и повседневности (их не замечают