Мы больше не женимся
Елена Александровна Усачева
«Невысокий, с вытянутым лицом, еще и смотрит исподлобья. Мазнул по нам взглядом – тяжелым таким, килограммов на тридцать – и отвернулся. Нет, сначала ухмыльнулся – и я поняла, что о его визите мечтают все ортодонты страны…»
Елена Усачева
Мы больше не женимся
© Усачёва Е., 2017
© ООО «Издательство «Э», 2017
* * *
– Смотри какой! Давай, выходи!
Он был совсем никакой. Что там такого «какого» увидела Танька, я не поняла. Честно смотрела, искала. Так долго смотрела, что Танька толкнула меня в бок, а «какой» заерзал на лавке.
Невысокий, с вытянутым лицом, еще и смотрит исподлобья. Мазнул по нам взглядом – тяжелым таким, килограммов на тридцать – и отвернулся. Нет, сначала ухмыльнулся – и я поняла, что о его визите мечтают все ортодонты страны.
– Ну, чего? – щипала меня в плечо Танька. И хихикала. Как раз на ее хихиканье «какой» и оборачивался. Но как только он делал движение головой, Танька предусмотрительно отступала, давая мне возможность насладиться его недовольством.
Любила она так делать – спровоцировать, а потом наблюдать, что будет. Наблюдатель, блин.
Наша жертва сидела на лавочке, вытянув вдоль спинки левую руку, раздраженно смотрела по сторонам.
Стороны были весьма живописны – ровные дорожки, кустики все на одном уровне, бордюрчики, деревья – головки-шапки. Еще и небо голубое. Еще и солнце. В сотне метров неспешно плещется залив Волги. Красота. Слева – это от меня, а от «какого» – справа высится гостиничный комплекс, посверкивает затемненными стеклами.
Я получила очередной тычок и опустила глаза. Нет, не красота. Зачем мы вообще сюда поехали?
– Что я ему скажу? – уперлась я спиной в жесткое Танькино плечо. Плечо было непреклонно, как и Танька.
– Так и говори: «Будьте моим мужем».
– Мы даже не знакомы!
– Потом познакомитесь. Он на тебя вчера весь вечер глядел.
Как? И он?
Не помню. Я вообще не очень хорошо помню, что было вчера. А была пятница. До дня моей свадьбы месяц. Месяц! До события всей моей жизни! Вчера я была уверена, что все хорошо. Дальше наблюдался некоторый провал. А сейчас я стою на улице под солнышком в глубоком убеждении, что все плохо. И на себя вчерашнюю я смотрю, как на круглую дурочку.
Что я могу сказать потомкам в свое оправдание?
Никогда! Не выходите! Замуж! За! Поэтов!
Никогда! Никогда! Никогда!
И даже не мечтайте! И не начинайте собираться это делать.
Поэты – не мужчины. И вообще – не люди.
Вот с чего Андрею взбрело в голову, что Софонин на меня смотрит? Ну да, смотрит. А что ему еще делать, если у него есть глаза. И сидит он напротив меня. И у всех вокруг настроение хорошее. Чего нам друг на друга не смотреть? И даже порой на какое-то время цепляться взглядами.
На вчерашнем банкете мы с Танькой хихикали, пили шампанское, обсуждали незнакомца напротив, что сидел рядом с Софониным. Хорошо обсуждали, ни одной грязной косточки не оставили – все были чистые. А что еще делать, если сидит такой и с мрачным видом ужинает. Это на банкете-то! Где надо веселиться и шалить. Вот мы и шалили…
– Ну, давай! – Плечо у Таньки железное. Как стукнет, сразу начинаешь анатомию вспоминать – какие жизненно важные органы задеты. А еще она настойчивая, не увернешься, под скатерть не спрячешься.
– Давай, – шипела мне в затылок Танька, обдавая сигаретным дымом.
И я дала. Сделала шаг вперед.
Мужчина коснулся носа и вновь вперился в кусты. Я выдохнула, выпуская из себя не только воздух, но и заранее составленную фразу. Не нужна она пока, пусть погуляет.
Все было бы ничего… Все было бы отлично… Мы смеялись, пили за кино. Сидящий напротив представился, и я тут же забыла его имя. Потому что так весело было говорить про кино и видеть, как собеседник зеленеет от раздражения, но держится. Ну и Софонин смотрел. Кстати, чего смотрел-то? Человек совсем не в моем вкусе.
– За кино! – подняла я бокал.
А Андрей сидел там… далеко… На другом конце этого бесконечно длинного и неправильно широкого стола. Следил.
Ну да, я к нему не села, потому что не хотелось скучать под официальные речи богатых чиновников – они организовали этот выезд писателей и поэтов в б