Глава 1. Против фашизма

Твои пустяки

Вот ты сегодня живая,

и дочь у тебя молодая,

несмышлёная, и пошла в институт,

а у тех, кто ни здесь и ни тут,

дочерей больше нет.

Ты плачешь по пустякам,

а те, кто не здесь, а там

(у кого всех убили),

они родню хоронили

и о пустяках не мечтали,

они, как никто, уже знали:

пустяков для них больше не будет.

Ты плачь по своим пустякам. Не забудет

серое, серое небо

твои пустяки, горе их, кусок хлеба

у твоей дочери, её институт:

пусть науку грызёт, пока она тут.

Эти новые молодые фашисты

Не было на моих страницах печали:

города спокойно скучали,

лишь милые, трезвые дети,

убивая зверьё на рассвете,

приносили добычу в дом.

В том доме мы и живём

в окружении постмодернизма.

Нет, не странные у нас лица,

а привычные ко всему.

Только я никак не пойму,

почему на моих страницах

дома, города… пылится

бесконечное количество слов:

из них понастроили кучу мостов

трезвые, умные дети,

они не верят в йети,

а готовятся к новой войне.

Эти дети сидят на мне

свесив ноги

и зовут на подмогу

всё новых, трезвых детей!

Я не пишу повестей

из-за их тяжёлого веса

и холодных, блестящих глаз.

Я не любила вас —

строем ходящих детей

по моим чистым страницам.

Я устала стирать ваши лица!

Пядь земли, будущее

(пройдёт ещё миллиард-другой лет)

Мы о боге кричали

и кидались страна страной!

Нет, мы не были в печали,

а ходили всё в тот же бой.

В бой с утра до рассвета:

со злом или против зла.

Пули – это конфеты,

хошь не хошь, принимай страна!

Страна на страже стояла,

страна сердца берегла.

«Мало (кричали) мало,

сердец мало, давай тела!»

И летели тела, летели

в какую-то тяжкую зыбь.

Такой вы войны хотели,

нет? Но уже не свернуть!

Зло с добром не устанет

биться до мира конца.

Летели Миры, менялись:

«Планета уже мертва?»

Да нет, хороша и пляшет,

(уж нет Вселенной) смотри,

как она из прошлого машет

каждой пядью своей земли!

Фашисты спрашивают, я отвечаю

«Откуда ты, девочка?»  Прямо из ада,

из самого страшного небытия,

где за каждое слово награда:

плётка «раз» и за грамотность «два».

«Откуда ты, девочка?»

Я оттуда, где никому не нужна,

где реки искусственной крови

и тролли – закон бытия.

«Девочка, ждать больше нечего,

сегодня НАС понесло!

Это МЫ с жестокой последовательностью

лепим, пилим своё ремесло.»

Выпиливая фигуры:

уродливые кресты,

«Мы самые, самые злые!» —

так говорили ВЫ.

Но делая снаряды

из слов, металла, дерьма,

МЫ больше вас уставали,

у нас каждая ночь без сна.

Кто кого? Я не знаю.

Перемирие есть всегда:

между войной и войною,

баба рожает дитя.

Я не спорю, и дети встанут

под пули да под ружьё.

С вашими ль, нашими стягами?

Но МЫ их родим всё равно.

Я откуда? Не спрашивай больше,

хочешь убить – убивай,

нет ничего жизни горше:

очень уж хочется в рай!

Время триптих

Время слагает легенды,

время – это триптих.

И никто никогда не узнает

кому какой стих.

Ты сегодня счастливый —

у тебя на носу Новый год

и «1 Мая» красивый,

и поезд зовёт вперёд.

Но приходят какие-то люди

и говорят: «Война!»

Там где-то война, и тем детям

не до здорового сна.

«Война, не война, я знаю, —

ты отмахнулся от них, —

Вот зарплату свою считаю,

не деньги это, а смех.

Люди, смешные люди,

не раздражайте меня,

на работу иду! Я знаю,

что там где-то идёт война.»

Мимо война прокатилась,

мимо и люди прошли.

Я в него не влюбилась.

Время выдохнуло: «Хорошо!»

Сургуч на наши души

Мы за дело брались смело

и рубили сгоряча,

мы на дело шли и пели:

«Мало, мало сургуча!»

Как лукавыми руками

мы печати ставили,

ничего не забывая,

на тот свет отправили:

господа и господина,

человека серого,

мать, жену, своего сына,

пешехода смелого.

Ничего не говоря:

«Мало, мало сургуча!» —

думочку ковали,

но о том не знали,

что «омега» и «альфа» вздыхают,

сургучом небеса пытают:

– Печать на Землю, печать на Луну,

печать