Цена свободы

Юрий Сергеевич Корочков

Великая Французская революция научила мир многому, главное – механизму организации такого рода переворотов. Молодой дворянин Юган Эбергард фон Шанцдорф по заданию штаба подполья финских сепаратистов поступает на службу во флот "оккупировавшей" его страну Российской Империи. Какое же будущее выберет для родной страны пламенный патриот? Ведь свобода, как говорил классик, бывает от чего и для чего, а руководители восстания не брезгуют для достижения своих целей никакими средствами.В оформлении обложки использован фрагмент картины И. Айвазовского "Крым".

Введение

Из записок Югана фон Шанцдорфа

До сих пор не могу прийти в себя. Боже, во что же я ввязался и как теперь пойдёт моя казавшаяся такой определённой жизнь!

А я ведь искренне считал что меня, как военного моряка, политические интриги не касаются – слишком я далёк не то что от политики, но вообще от света. Ну какое участие в политике может принять мичман в далёком провинциальном Свеаборге, единственная мечта которого попасть в вояж вокруг света. В прошлом году я уже пытался попасть на шлюп, отправляющийся в Америку или на Камчатку, но, увы, не преуспел.

И что я только поверил отцу, когда он говорил, что у русских огромный флот?! Да, флот и правда большой, но он ведь гниёт в гавани. Ну как же так можно! Вон, в прошлом году вообще плавал всего один корабль.

Нет, зря я сейчас, лично мне жаловаться не на что: повезло с командирами с самого начала. И Яков Аникеевич Подушкин и Егор Антонович Шлиппенбах настоящие моряки солёной воды и прекрасные люди. А уж граф Гейден! Вот образец моряка и человека! Талантливый флотоводец и отличный администратор он поддерживает в своей флотилии боеготовность на два порядка выше, чем в целом по флоту. И смотрит в первую очередь на реальные заслуги и рвение офицера.

Но – по порядку. Сегодня вечером меня пригласил к себе мой покровитель граф Логгин Петрович Гейден. Зима, и я хожу к нему достаточно часто – мы ужинаем, а потом идём в курительный салон и за бокалом кларета он рассказывает интересные факты из своей богатой биографии, а я о своих детских путешествиях по миру на торговом бриге. Вот и сегодня я настроился на долгий и интересный неторопливый разговор.

Как же я был удивлён, когда, пройдя по обыкновению после ужина в курительный салон, обнаружил в адмиральском кресле незнакомца. Это был средних лет мужчина со светлыми волосами на начинающей лысеть голове. От него так и веяло властностью, которая ощущалась во всём: во взгляде, в позе, в манере держать голову, в речи. Только к концу разговора я понял, что это проявляется не властность, а скорее внутренняя свобода, свобода человека, всегда поступающего в соответствии со своими внутренними убеждениями, свобода по настоящему сильного, уверенного в себе и, не побоюсь этого слова, самодостаточного человека.

Логгин Петрович с почтением поприветствовал незнакомца и представил меня ему. Вальяжный господин оказался ни больше ни меньше личным другом нового Государя и флигель адъютантом старого графом Александром Христофоровичем фон Бенкендорфом. Этот факт сразу насторожил меня, и не напрасно.

Граф принимал самое деятельное участие в подавлении восстания на Сенатской площади и возглавил идущее сейчас расследование его причин. Он сам сообщил об этом факте в самом начале нашего разговора, смотря мне в глаза столь пристально, будто видел меня насквозь. И, как оказалось, не напрасно. После нескольких рюмок кларета, Бенкендорф попросил графа оставить нас наедине. Что за неслыханная дерзость по отношению к хозяину дома! Но, в то же время, как любезно он это сделал, с достоинством самого императора. Нет, это положительно великий человек.

После того, как дверь курительного салона закрылась за моим любезным хозяином, Александр Христофорович начал серьёзный разговор. Оказалось, что ему и вправду всё известно: и о моей давнишней русофобии, и о том, что по возвращении домой со мной встречались люди, настоятельно порекомендовавшие пойти на службу в императорскую армию или на флот. Известно графу было также, что уже будучи зачи