Под лепестком несущего винта. Книга вторая

Геннадий Федорович Ильин

Вторая книга трилогии "Любовь и небо". Судьба распорядилась служить во многих регионах и странах с разными людьми, делить с ними победы и поражения, усмирять бунты и восстания, голодать и спать под одной шинелью, до хрипоты отстаивать свою честь и достоинство, рисковать, быть на грани жизни и смерти, но всегда в критические моменты появлялось верное плечо незнакомого друга, спасающего от беды. Мне удивительно повезло служить с авиаторами, чистыми душой и открытыми сердцами. И это понятно – авиация других не терпит. Не все имена моих героев подлинны, кто ещё остался в живых, узнают себя по косвенным приметам.

Часть 1

Глава первая

– Манты! Манты Горячие манты!

Темнокожий человек с узким скуластым лицом и характерным прищуром каштановых глаз стоял у тележки с облезлыми термосами и монотонно зазывал к себе покупателей. Его когда – то белая куртка была заляпана жирными пятнами, брюки на коленях пузырились, а бывшие чёрными ботинки покрывал толстый слой серой пыли. Однако неряшливый вид энергичного и весёлого продавца нисколько не смущал. Соблазнённый дразнящим аппетитным запахом, я, несмотря на непонятное слово, не удержался и попросил:

– Дай – ка парочку на пробу.

Продавец ловко выудил из термоса два варёных пельменя, по форме похожих на трюфели, бросил их на клочок бумаги и обильно посыпал сверху молотым красным перцем.

– С чем они у тебя?

– С мясом! – с гордостью ответил парень, и его раскосые глаза заблестели счастливым бисером.

Брызнул и потёк по пальцам густой тёмный сок, и я с удовлетворением отметил, что запах вполне соответствует вкусу импровизированного завтрака.

– О, – кивнул я на манты, обращаясь к узбеку, – да здесь один лук!

– Зачем один? – откровенно обиделся продавец. – Много лука!

Так состоялось моё знакомство с Азией, стороной для меня загадочной и своеобразной, со скудным ландшафтом и укладом жизни. Чахлая растительность прикаспийской полупустыни давно ожила, вдали, невидимой, но вполне угадывающейся реки, зеленел, опушенный желтизной, камыш и изумрудом светились роскошные лужайки неизвестной растительности. Несколько аборигенов, как бусами увешанные связками копчёной и вяленой рыбы активно торговались с пассажирами, вышедшими из вагонов поразмять ноги. Цены на рыбу были бросовыми, я не удержался и взял кусок осетрового балыка…

Столица Узбекистана поразила меня обилием зелени, чистотой и приземистыми глиняными зданиями, далёкими от шедевров европейской архитектуры. Люди в пёстрых халатах неторопливо спешили по своим делам, совершенно не обращая внимания на длинную фигуру лейтенанта, разинувшего рот от удивления: по противоположной стороне улицы, мелко семеня ногами, двигалась женщина в парандже.

Я остановился в гостинице «Ташкент», привёл себя в порядок, съел на обед вполне приличное и своеобразное местное блюдо под названием лагман и бодро зашагал в расположение штаба Туркестанского военного округа.

Кадровый чиновник в погонах капитана быстро посмотрел мои документы, полистал тонкое личное дело и сообщил, что меня направляют в вертолётный полк, дислоцирующийся в городе Кагане.

– Это в десяти километрах южнее Бухары, – пояснил капитан, вручая предписание и проездные документы. – Места, скажем так, легендарные и экзотические.

«Бог создал три дыры, – провожая меня, сообщил всезнающий Толя Хоробрых. – Термез, Кушку и Мары». Каган в этом списке не значился, стало быть, жить в этом месте сносно. И я безропотно помчался навстречу неизвестности.

Через два дня, преодолев в неторопливом, останавливающимся у каждого столба поезде приличное расстояние, я покинул душный вагон, подхватил чемодан, узнал у станционного смотрителя, где живут военные. И бодро зашагал в направлении к гарнизону, с интересом прислушиваясь к гортанному клёкоту горлиц, прятавшихся в густой листве пирамидальных тополей. Улицы сплошь состояли из глинобитных строений, и низкорослые дома глядели на меня узкими бойницами тёмных, ещё не проснувшихся окон. Мир был полон ароматом весенних запахов, и мягкий,