Горе
Не отвлекайтесь попусту, поверьте,
Всю жизнь парит над нами ангел смерти…
Сегодня утром, проснувшись, я пошла в туалет. Обычная процедура для любого человека. Для каждого, пока он жив. Естественная надобность. Кто-то с книжкой, кто-то с сигаретой. В наш век высоких технологий люди ходят в туалет с планшетами и телефонами. Сегодня я пришла туда с пустыми руками. Сидела и тупо смотрела перед собой. Смотреть было особо не на что, перед глазами стояла сушка с бельем. Или сушилка, черт знает, как ее правильно назвать. Я смотрела на тряпки, которые на ней висели. Одежда. Моя, и не только. Так называемые вещи, которые нужны нам, чтобы прикрывать наготу. Иногда для защиты от холода. Иногда для красоты. Смотрела, не могла думать ни о чем, кроме одного: где-то, в одном из московских моргов, на холодном столе лежит человек. Человек, который никогда мне не нравился. Хотя я даже знакома с ним не была. Я знала его девушку – это одноклассница моего сына. Красавица невероятная (если не считать недостатком маленький рост). Вот эта красотка мне очень нравилась. В моей голове частенько проскальзывало недоумение: почему не моему замечательному сыну досталось это сокровище?! Почему они только друзья? Ведь даже на фото эти двое получались, как гармоничная пара. Но девушка была с другим.
Кстати, почему я говорю в прошедшем времени: знала, нравилась? Девушка эта здравствует и на данный момент. Она ходит, могу предположить, что ей приходится разговаривать. Она, возможно, спит, ест, может быть, курит. Я, бывая не один раз в аналогичной ситуации, предпочитала пить. Это ничего не меняет, но в качестве анестезии незаменимо. Девушку зовут Вероника. К концу написания рассказа, возможно, я поменяю имена. Я написала несколько слов поддержки Веронике. Она отвечает на смс. Правда, у меня нет уверенности, что она понимает смысл нашего разговора. К слову сказать, Вероника нравится мне не только внешне. В один, крайне неприятный, момент моей жизни, рядом оказалась именно она. Хотя, вроде, она не мой друг, а сына. Но, думаю, я могу по праву назвать ее и своим другом тоже.
Она легкая и светлая. Как солнышко. Помимо внешней красоты, она светится изнутри. Наверное, вот это «светится» теперь нужно говорить в прошедшем времени. Любимые люди, покидая нас, гасят в наших сердцах свет. Мы тогда провели с ней почти весь день вместе. Она откликнулась на просьбу, поехать в пригород по моим делам. И поехала, несмотря на недовольство своего молодого человека. Вот одна из причин, по которой мне не нравился Алексей. Потому, что он был жутким собственником, и пытался все время запереть хорошую девушку в четырех стенах.
Приехали с Вероникой на вокзал, купили какие-то булки с мясом или капустой, чтобы есть их в пути. Мы ехали в полупустом вагоне, но народ потихоньку прибывал. А нам хотелось сидеть и болтать друг с другом без третьих лиц. Без потных тетенек и дяденек, с сумками и авоськами. И тогда я пролила воду из бутылки на сидение. Сначала я пролила немного и случайно. Потом Вероника сказала, что идея-то хорошая, и я пролила на ее лавку уже специально. А потом накидала салфеток и пакетов с крошками. Пусть это некрасиво, некультурно, и вообще. Пусть! Зато как было весело. А если самим себя не веселить, то в жизни вообще будет мало радости.
Спустя какое-то время почти все сидения были заняты, и люди начали подкрадываться к нашим лавкам. Однако, видя такой срач, не решались сесть. Косились и уходили. Но я знала: недаром мы в России. Смельчак все равно найдется. И он таки нашелся. Подозрительно посмотрев на лавку, он присел на краешек и покосился на меня с явным осуждением.
– Сама в шоке – сказала я. Парень не поддержал диалог. Следом приперся толстый дядька. Кавказец. В светлом плаще и с сумками. Он уселся жопой прямо в лужу воды. Потом дядька объявил, что он художник. Зачем, я не знаю. Может дядька хотел общения. Увы, мы общаться не планировали, и дядька быстро затух.
Всю дорогу я жалела в душе Веронику. Мне казалось, что Леша ее недостоин. Ну, то есть, я была в этом уверена. Во-первых, мне не нравятся собственники и эгоисты. Во-вторых, Леша не был грамотным чело