Смерть и воскрешение А.М. Бутова (Происшествие на Новом кладбище)

Александр Шаров

Роман замечательного советского писателя – прозаика, фантаста, сказочника – Александра Шарова «Смерть и воскрешение А.М. Бутова» ранее не публиковался.

Лирический роман-притча, он подводит итог и жизни героя, и жизни его поколения, и жизни страны. Начинаясь с конца – со смерти героя – он уводит нас во времена сталинских «чисток», а затем, через Великую Отечественную войну – к середине 80-х годов.

Творчество, любовь, предательство, армейская дружба, семья – все это было в жизни Александра Бутова. Сон, явь и фантастика свернулись в книге в тугой клубок. Только любовь и творчество, уверен писатель, способны подарить человеку бессмертие, то, которое у него уже никакая сила не посмеет отнять. Осуществиться можно и после смерти, говорит Александр Шаров, и выход новой книги – тому подтверждение. Роман был закончен за несколько дней до внезапной кончины автора, во многом став итогом его писательской биографии.

Александр Шаров

Смерть и Воскрешение А.М. Бутова

1

Бутов лежал на недавно открытом в Т. Втором городском кладбище, которое пока так просто и именовалось: «Новое». Покойников было еще очень мало, а на участке Бутова и совсем никого. Этот его участок был временно ограничен лишь четырьмя колышками с протянутой между ними серой бечевкой.

Участок был квадратный, довольно просторный: рыжие кочки в жесткой увядшей траве, поднимающиеся над стылыми лужами. Дальше во все стороны точно такие же квадраты, ограниченные единственно колышками и бечевкой. Только на одном успели воздвигнуть большой черный крест на каменном надгробье. А там – снова плоская земля, узенькие дорожки между участками, полузалитые водой, на горизонте серо-бурый дощатый забор. Места незавидные – должно быть, поэтому их и определили под кладбище.

– И правильно, – вяло подумал он.

Мысли ворочались тяжело, скучно, как бывает, если наглотаешься снотворного, но сон тебя не взял. Такое состояние тянулось ровно и однообразно с того момента, когда ужасная боль в сердце разом оборвалась и Бутов вначале подумал: «Вот хорошо!», но не обрадовался и по отсутствию радости – горя тоже не было, – догадался:

«Да ведь я умер, преставился, как говорится».

А потом он ничего не видел, не чувствовал и очнулся только на третий день; это он понял, потому что там, далеко, в месте, которое еще несколько дней назад он называл «домом», там, в другом, живом измерении, на столе в бывшей его комнате стояли закуски; приходили гости, суетилась жена, и по общему разговору можно было понять, что готовятся отмечать «третины».

Это все Бутов как-то так ощущал; он многое как-то ощущал, видел и слышал сквозь землю, иногда на огромном даже расстоянии.

В гроб влага не просачивалась. От хорошо пригнанных досок сухо пахло смолой. «Если бы что другое, следовало бы «знак качества», – подумал он. Вообще, он все время что-то думал, без малейшего перерыва, но по-иному, чем раньше: если в голову приходило веселое, веселья не ощущалось, печальное – и печальное оставалось вовне. Думать так было непривычно и утомительно. «Все оттого, что я умер, – понял Бутов. – Интересно, сколько же это будет продолжаться? Вечность? Страшно, если вечность».

Он только сказал себе: «страшно», – но и страха настоящего не ощутил.

Быстро темнело. Вдали, сквозь землю, четко, как сквозь пустоту, он увидел небольшую группку, неторопливо, часто останавливаясь, приближающуюся к его участку. Без любопытства разглядел несуразно высокого человека в странном снежно-белом плаще, несколько горбящемся на спине. Голова у него была удлиненной формы; впрочем, слово «лошадиная» к ней не подходило. Несмотря на промозглое время, высокий был без шапки, вокруг лба во все стороны торчала седая шевелюра, промытая, должно быть, каким-то заграничным шампунем, так что тоже белела, как плащ, и светилась.

«Главный», – догадался Бутов.

За высоким почти вплотную шел поменьше ростом в таком же белом плаще со светящейся, хотя и заметно слабее, седой головой; Бутов про себя назвал его —

«Маленький».

Замыкал