Семь миллионов сапфиров
Денис Калдаев
Хотели бы вы знать дату своей смерти?
Марку Моррицу этого определенно не хотелось. Однако в прогрессивную Эру Анализа каждый должен знать свой статус, который определяется временем жизни и буквой класса. Долгожители получают власть, деньги, уважение и почет. Люди, которым осталось жить меньше пяти лет, – «агнцы» – не получают ничего, кроме унижений, презрения и насмешек.
Какая судьба ждет Марка? И как найти свое место в мире, где на смену дискриминации по полу и цвету кожи приходит дискриминация по дате Х?
Денис Калдаев
Семь миллионов сапфиров
© Калдаев Д. С., 2019
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2019
* * *
Глава 1
Мне снова мерещится голос отца. Точно старый озлобленный призрак, он умеет проникать даже в самые укромные уголки моего дома. Чердак ли, закуток за кладовкой, темнота шкафа, отдающая нафталином и пылью, или же влажный подвал – укрытия искать бесполезно. Отец преследует меня повсюду.
– Запомни, Марк, – шепчет он. – Настоящий мужчина обязан знать время своей смерти. Иначе он трус и бесхребетный червь.
Я прикрываю уши, но голос звучит еще громче, въедаясь в мои перепонки:
– Запомни, Марк…
Мы часто помним о детстве только хорошее, ибо память поступает очень мудро: она стирает плохие воспоминания. Но некоторые из них настолько живучи, что, словно глубокие шрамы, врезаются в нас на долгие годы.
Все началось давно, очень давно, когда мама любила петь, мир казался светлым и радостным, а сам я был мальчиком, до ужаса любопытным. Я всегда буду помнить тот вечер. Отец позвал меня в кабинет, пропахший горечью табака и одеколоном, посадил себе на колени и задал странный вопрос:
– Ты знаешь, о чем поют соловьи?
Соловьи? Я удивился, хотел даже улыбнуться, но отец был необычайно серьезен.
– Прислушайся, – сказал он.
В окно проникала свежесть вечернего сада. Я навострил уши, потянулся к окошку. И точно! Одна из яблонь касалась рам, и в гуще ее листьев раздавались редкие мелодичные трели. Пока не прислушаешься – не заметишь.
– Красиво, правда?
Отец хитро сузил глаза. На его губах замерла полуулыбка.
– О чем же они поют? – Мне не терпелось узнать.
– Многие думают, что их песни о любви. Особенно в этом уверены женщины. Но на самом деле они говорят нам, что жизнь коротка.
– Коротка?
Отец выдержал внушительную паузу, довольный эффектом от своей притчи. Подозреваю, что однажды мой дед точно так же хитровато посматривал на сына, рассказывая ту самую соловьиную басню. Но, очевидно, в глазах семилетнего мальчика отец был самым авторитетным человеком на свете.
– Ты уже взрослый, Марк, а потому должен узнать кое-что важное.
Помню, внутри меня все затрепетало.
– Я расскажу тебе про Анализ.
Открыв рот, я смотрел на отца.
Анализ. То самое причудливое слово, которое я слышал на каждом углу, но значения которого никогда не понимал. Наконец-то мне откроется тайна! Я потянулся к отцу и поцеловал его в колючую щеку.
– Я слушаю, папа.
Еще никогда я не был так счастлив.
«Это похоже на игру! – писал я на страницах дневника, выводя своей неумелой рукой закорючки букв. – Сегодня папа сказал, что все в нашей стране знают, когда умрут, с точностью до минуты. Он не шутил. Так принято, и для этого изобрели Анализ. Конечно, я ему верю, только пока не понимаю, что значит – умрут. Папа говорит, это означает – уснут навсегда. Это как освобождение из темницы. Бог позовет меня, и я полечу бабочкой на небо.
Когда я слушал, как поют соловьи, в кабинет забежала крошка Сью. Это моя сестренка. Маленькая вредина. Ей четыре годика, она любит наряжаться в платьица, а еще любит шоколадное мороженое. Все-таки она очень милая, не буду врать. В левой руке она держала карандаши, а в правой – рисунок. Она сказала, это подарок, и чмокнула меня в щеку. Я поморщился, назло ей. А рисунок-то замечательный! Это жук-носорог, она сама рисовала. Я очень люблю жуков. Папа похвалил ее и сказал идти в свою комнату. Сью надула губки и потопала к себе.
Папа сказал, что у нас серьезный разговор. Я кивнул. А пот