Цветочный горшок из Монтальвата

Инна Гарриевна Шаргородская

Никогда еще судьба не подкладывала капитану Хиббиту столь грандиозной свиньи. Мало того что лучшего агента магической разведки отправили искать неведомо что и запретили при этом пользоваться магией. Мало того что конкурентов у него оказалось выше крыши и кое-кто убить готов за обладание этим неведомо чем. Так он еще практически своими руками умудрился отдать искомый предмет тому единственному из людей, с кем никогда не хотел бы встретиться на крутых путях магов!.. Задание, считай, провалено. И что прикажете делать, когда служебный долг велит немедленно вызывать на помощь Волшебную Стражу, а сердце… требует любыми средствами защитить и спасти своего врага?

Инна Шаргородская

ЦВЕТОЧНЫЙ ГОРШОК ИЗ МОНТАЛЬВАТА

…Нет в мире самой гнусной из вещей,

Чтоб не могли найти мы пользы в ней.

    У. Шекспир, «Ромео и Джульетта»

– …Мне хочется всегда быть только собой. Что может быть скромнее, дорогой доктор?

– Или грандиознее…

    А. Грин, «Бегущая по волнам»

ПРОЛОГ

    Земля, XVIII век, за триста лет до описываемых событий

Время было самое урочное – месяц май в разгаре; полнолуние во всей силе. И волшебная сон-трава, по утренней росе собранная, в родниковой воде вымоченная, шевелилась, будучи из ковша вынута, как живая, даже страх пробирал.

Все это означало – ждут тебя, Тришка, ночью вещие сны, не сомневайся!..

Верно, они и снились бы.

Только вот не засыпалось никак бедному Тришке, знахарскому ученику, хоть убей. Уж он весь извертелся на жесткой лавке – и колосья в снопах считать пытался, и руки-ноги расслаблять, колодой лежа, как советовал при бессоннице учитель, но ничего не помогало. Сна, будто нарочно, не было ни в одном глазу.

Поворотясь на бок, Тришка в который раз вытянул из-под тощей подушки связку стебельков сон-травы, помял их в пальцах, понюхал. Не зная, что еще и сделать, чтобы заснуть наконец, откусил с горя цветочек и принялся бездумно жевать, а стебельки сунул обратно под подушку. Затем перевалился на спину и уставил взгляд в едва различимый в ночном весеннем полумраке потолок своей крохотной каморки, где сладко пахло травами, как и во всем Игнатовом доме.

Всего-то шестнадцатый годок шел знахарскому ученику, потому, должно быть, и не жилось ему спокойно под крылом старого Игната Бороды, занимавшегося собиранием травок да исцелением болящих. Неохота было мальчишке состариться тоже за этими мирными занятиями, а тянуло его в дальние неведомые края – то ли подвигов хотелось, то ли просто приключений… Вот и надумал, с разрешения учителя, в будущее заглянуть – что-то сон-трава предскажет?

«А ничего, видать, не предскажет», – сердито подумал Тришка, проглотив разжеванный цветок. – «Так, поди, и проваляюсь до света!»

И только он это подумал, как накатил на него глубокий сон, чуть не обморок.

…Отделилась душа Тришкина от тела и радостно понеслась сквозь ночь, звездами пронизанную, в высь несказанную.

Тут же и очутилась не пойми где – дерева кругом были красные, словно кровь, а люди черные, как арапы, о коих сказывал Игнат Борода, немало в своей молодости побродивший по свету… но не успел бесплотный Тришка присмотреться толком, как уже другие земли предстали перед ним – голубые, бескрайние, с белыми горами… и тут же следом явились россыпи камней драгоценных, и кто-то страшный, оборванный, замахнулся киркой… а потом – вода без конца и края, зверь диковинный, плещущийся в волнах…

Видение сменялось видением, все быстрее и быстрее неслась куда-то Тришкина душа, и он уже почти ничего не успевал разглядеть – пролетали мимо во тьме одни только шары, большие и разноцветные, на которых вроде как нарисованы были моря, леса и горы… и вдруг!

Влетел он в царство дивного света.

Ходил тот свет вокруг переливами и был столь ярок, что поневоле попытался зажмуриться Тришка, да где уж там… душа-то человеческая вся – сплошные глаза. Обомлел он, красотой ослепленный, и остановился, не желая никуда лететь далее.

Потом вроде малость попривык. Стал по сторонам озираться, и куда ни глянет – от восторга душа трепещет, как сам тот прекрасный свет… А еще чуть погодя соткал