Глава 1. Войны новые

Белым набело б мир я раскрасила

Край родной я белым белила,

белым плугом луга «стелила».

И бегом по белому полю

на белую-белую волю!

Неизбежным казалось счастье.

Солнце за облаком: «Здрасьте,

природа, цветы и колосья!

Что же будет, когда их скосят?»

Будет хлеб хрустящий и сладкий.

Ах, какая я девочка хваткая:

радугу рукою схватила

и пшеницу ею косила.

Накосила снопов – не сносят!

Ой да ветер меня уносит

далеко от дома родного

в мир большой, не видала такого:

страны, а в странах войны.

И их детям ни жарко, ни больно:

лежат бездыханно рядами,

не просятся к папе и маме.

Я им колосья кидала,

но меня лишь стена замечала,

стена от дома разрушенного.

Ты не слышишь, а я послушала,

как мать Природа шептала:

«Счастья всегда не хватало

на всех сразу. Лети отсюда!

И у них оно когда-нибудь будет.»

Командиры ордена бед

Генералы ордена славы,

командиры ордена бед,

жили б вы вечно с нами,

пригласила б я на обед

комиссаров злого совета,

бригадиров вечной луны.

Видишь, сияют кометой

эти воины! Ищут они

белое, чистое войско,

чтобы вступить в отряд.

Ты сегодня не светлый?

Слышишь, они говорят:

будет мир этот проклят,

кроме наших сынов!

Куда-куда мне податься? —

я устало шепчу. А из снов

генералы ордена славы,

командиры вечной беды!

Воюют они, но не с нами.

Умирают за них, но не мы.

Миролюбивые мальчики

Миролюбивые мальчики, я вас любила, а вы

пели в ночи под гитару и сочиняли стихи.

Миролюбивые мальчики дарили девкам детей,

и уносились к звёздам! Нет таких словарей,

где «миролюбивый мальчик»

описан, как супергерой.

Но кто-то стучится. Кто там?

«Дверь для беды открой!» —

миролюбивый мальчик надевает шинель.

– Не уходи, мой хороший, ты не все песни спел!

Но он ушёл, не простившись.

Они встали все и ушли

миролюбивые мальчики – сыночечки войны.

А ты сиди, подруга, воспитывай детей:

миролюбивых мальчиков – вестников смертей.

Душа невернувшегося с Афгана

Чёрны вороны Афгана

песни белыя поют.

Ничему не учит рана:

я ни в поле и ни тут.

Раскричалось злобно эхо:

«Айда строить магистраль!»

Я служил у вас морпехом,

а сегодня мне не жаль

ни войны безумной, дикой,

ни разбитые сердца.

Да, в Афгане было лихо,

а сегодня пустота.

Закурить бы самокрутку

и опять в неравный бой!

Что спросил ты у морпеха,

скоро ль к богу? Дверь открой…

Эй, душа моя душонка,

спи тихонечко в сторонке.

И ты, девка, не грусти,

а за встречного иди,

да не жди судьбы добрей:

мёртв я, батька «брадобрей»

обесчестил и меня,

молодого сопляка.

Чёрны вороны Афгана

песни белыя поют.

Отчего же наши девки

замуж за других идут?

Если мама ушла на войну

Каждый стих – это драма,

особенно, если мама

в этом произведении на войне.

Нет, не приснилось тебе:

твоя мать пошла воевать.

А где же ваша кровать?

– В подвале.

Ты спишь, тебе снится мама

и школа,

нет уж которой.

Ты проснешься и знать будешь точно,

что не простишь сыночкам,

ходящим свободно в школу

(на той стороне которые).

И если с мамой что-то случится,

ты запомнишь их лица.

И обещаешь: – Я тоже пойду на войну,

когда чуть-чуть подрасту!

А мама: «Время рассудит,

когда подрастёшь, войн больше не будет.

Но мстить – это дело последнее.»

– Не пойму я тебя, ты вредная!

И вредная, вредная мать

опять ушла воевать.

Лежи и жди: скоро ль вернётся?

Небо перевернётся,

пока закончится ваша война.

Скорей подрастай, пацанва!

Снова ходим с непокорной головой

Непокорно как-то ходим

по планете золотой:

на кого-то страх наводим —

лес стоит совсем пустой.

Но никто никогда не узнает

кому какие стихи!

Время дыры латает,

а мы всё шли, шли и шли.

На телах живого нет места

от поцелуев судьбы.

Женихи мы или невесты —

плевать, умирать мы шли.

Ненарядное, рядное лето,

ненаглядные: лето, зима,

лишь весна стороною где-то

мимо нас, несчастных, прошла.

Раз и два – шагаем смело!

Дружно ли? Не в этом дело,

ищем, ищ