Чужая. Родная. Моя

Наталья Сергеевна Крылова

Герои романа с большими надеждами приезжают из глубинки. Переживают большие разочарования и пытаются строить свою жизнь на осколках разбитых надежд и пустых желаний. В культурной столице почти невозможно встретить настоящую любовь. Но героиням это удается, правда не сразу. Образовавшийся любовный треугольник рушится сам, невообразимым образом, когда на пути встречаются серьезные испытания. Но большие потери, ожидающие влюбленных, крутые повороты, только укрепляют настоящую любовь и делают её еще крепче.

Лариса сидела на подоконнике. Медленно затягиваясь, и выпуская едкий дым. В проеме большого окна, её силуэт казался маленьким и хрупким. Она плотно поджала колени к груди, её плечи дрожали от рыданий. Ледяного цвета глаза, грустно уставились в даль. Короткая стрижка подчеркивала тонкую, длинную шею, делая её похожей на мальчика. Она только вернулась из дома малютки, где ей пришлось оставить своего новорожденного мальчика. Перед глазами стояла картина: она сидит в кабинете директора дома малютки, крепко обняв теплый кулек…

– Мамочка смелее, – говорила директор, – посмотрите, какой хорошенький мальчик. Разве можно такого отдавать?

– У меня нет денег, чтобы его кормить, я из-за него в институт не поступила… – лепетала Лариса.

– Предположим, в институт вы не поступили только из-за себя. – Сказала она, и в голосе послышались твердые нотки. – Ваш мальчик тут совершенно не причем…

– Как-же вы не понимаете, – оправдываясь воскликнула Лариса, – я в чужом городе. У меня нет денег, нет жилья. Что я с ним буду делать?

– Родители, у вас есть? – Спросила директор, чувствуя, что не может достучатся до девушки. – Кто-то, кто может помочь? Папа? Мама? Может, – предполагала она, и нотки надежды послышались в её голосе, – отец вашего ребенка?

– Нет, – твердо сказала Лариса. – Отец моего ребенка женат. – Она опустила голову и посмотрела на своего мальчика, – а мои родители, все равно домой меня не пустят с ребенком! Они отправили меня учиться. А я, вот… – и она показала головой на младенца и расплакалась.

– Хорошо, – сдалась директор, достав целую пачку бумаг, – если вы уверены в своем решении – заполняйте. – Она протянула бумаги и ручку.

Дрожащей рукой Лариса взяла ручку, и стала расписываться. Она читала и расписывалась, расписывалась. Пока не поняла, что больше никогда не увидит своего малыша. Подписав все бумаги, она крепко обняла и расцеловала его: в лобик, в носик, в каждую щечку. Горячий комок подступил к горлу, ей было трудно дышать. Слезы текли по красным щекам, когда она осознала, что навсегда отдала сына в чужие руки. Не помня себя, она добралась до дома подруги, которая её приютила. Они познакомились в университете, когда Лариса пыталась поступить. Людмила, так звали новоявленную подругу, пыталась поступить уже второй раз. Когда она завалила экзамены в первый раз, ей пришлось крутиться и выживать. Было тяжело, но необходимо скрывать от родителей правду, чтобы они ни в коем случае, не узнали, о её провале в институте. И нужно было решать самый важный вопрос, определиться с жильем. Родители Людмилы остались в небольшом Казачьем поселке. Она, совсем не хотела возвращаться, в эту глушь, к сплетням и разговорам, которым не было бы конца. Так как девушка не поступила – общежития ей не полагалось. Но она нашла выход: устроилась дворником в центральном отделении жилищной конторы. В то время дворникам и малярам жилищных кантор, давали служебные комнаты в коммуналках. Плюсом в этой работе было то, что люди в культурной столице, все-же не мусорили, а старались пользоваться урнами, которых было предостаточно. И Людмила, выйдя на работу в пять утра, в семь уже была свободна, как птица. Она быстро приспособилась и научилась пользоваться этими обстоятельствами. Еще утром, приходя с работы ложилась спать. К обеду, выспавшись, готовилась к вступительному экзамену. А вечером могла устроить небольшую тусовку, или пойти на свидание. Так пролетел её первый год в культурной столице. В этом году она поступала второй раз. Войдя в институт, она поднялась по лестнице, и оказалось в длинном коридоре.