Поэтическая кухня

Леонид Александрович Машинский

Л.Н. Толстой в своём известнейшем эссе "Об искусстве", критикуя всяческий разврат, замечает, что раз уж балет признали как искусство, нужно признать искусством и работу повара. Сейчас, спустя 120 с гаком лет, в этом, похоже, никто уже не сомневается. И, хотя по крылатому выражению А.А. Ахматовой, стихи сами растут из сора, для того, чтобы они стали доступны сознанию массового читателя, их требуется собрать, обработать (например, поперчить и пожарить), а затем неплохо бы упаковать. Эта книга, продолжающая традицию "Поэтического максимума", как раз о том, как автор управляется со своими любимыми поэтическими сорняками. На обложке – я за приготовлением одного из блюд.

Исповедь чистоплюя

Так задуман был и так зачат,

Что легко мне до сих пор поётся.

Толку что? Ведь песни не звучат.

Ничего почти не остаётся.

Голос мой для слышащих не глух,

Но не всем понятен и по нраву.

Для того ли здесь бессмертный дух,

Чтоб сыскать себе земную славу?

Жаль себя, и многих песен жаль,

Как детей, оставленных без крова.

Но моя суровая печаль

Просто вызывающе здорова.

Если б по утраченным мечтам

Заходился я сопливым плачем,

То скорей понравился бы вам.

Но претит мне вкус такой удачи.

Кто брезгливость чувствует во мне,

Прав. Не всякий отклик мне приятен.

Лучше чистым сгинуть в тишине,

Чем истлеть под музыку от пятен.

23.08.16

***

Какой приятный вечер,

Какой приятный свет.

Слагаю части речи,

Поскольку я поэт.

В селе тепло и тихо,

Легко часы текут.

Не ищет сердце выход,

Ему вольготно тут.

И медленно и плавно

Идёт за сроком срок.

Не думаю о главном,

Не ведаю тревог.

А всё-таки печально -

Хоть и совсем чуть-чуть -

Что даже идеальный

Ведёт к кончине путь.

07.09.16

Слово о слове

Пространство тёплое шумит приятным шумом;

Кивает дерево, колышется трава.

Мозг возвращается к своим привычным думам,

Он одевает импульсы в слова.

Слова, блестящие своею формой твёрдой,

Слова, снующие как бодрые жуки,

Слова сбиваются в общины, стаи, орды

И образуют новые мирки.

В пределах одного такого мира

Всяк человек себе находит кров.

Нет лучшего для нас ориентира,

Чем сотворённый предками из слов.

Благодаря словам, живущим долго,

Мы можем сообщаться сквозь века.

И я, признаться, греюсь чувством долга

Перед Большим Искусством языка.

09.09.16

Такая работа

Над дорогой играют стрекозы,

Шелестит прибережный рогоз.

Люди ждут развлекательной прозы,

Им претит стихотворный серьёз.

Во стотысячный раз, а не в сотый,

Принимаюсь пытать я язык,

Веселя своё сердце работой -

Как и все – той, к которой привык.

Мне ли гнаться за внешним успехом?

(Впрочем, всем я желаю удач.)

Наслаждается внутренним смехом,

Измываясь над жертвой, палач.

09.09.16

Богу виднее

Чего в природе не хватает?

Последней буквы алфавита.

А разум время коротает,

Пока вакансия открыта.

Решусь-ка я на это место,

Собою завершу Творенье…

А если это неуместно,

Хоть сочиню стихотворенье.

10.09.16

Дела сердешные

Заплачу' и не запла'чу -

Ведь платить за что-то надо.

Не надеюсь на удачу,

Но успех – души отрада.

Резвость – юных козырь главный,

Мне ж подспорие – усердье.

Лишь бы кровь бежала плавно

Из желудочка в предсердье.

13.09.16

О себе

В ночном стекле я вижу отраженье:

Мужик. Ну, ничего себе мужик.

Очкастый, с бородой. А выраженье?

То самое, к которому привык.

Отвечу, если кто-то спросит прямо,

Серьёзно на любой дурной вопрос.

Окно – вполне достаточная рама,

Чтоб свой портрет воспринимать всерьёз.

Я здесь живу. Такой уж я. И что' же

По-вашему не так в моём лице

Иль, говоря на разговорном, роже,

Стоящей задом к свету на крыльце?

Вот, весь я тут. Грехи таю не слишком,

Но хвастать ими мне мешает стыд.

Сижу в тиши и балуюсь умишком -

Такой уж я, простите, индивид.

Ленюсь? На самотёк пускаю много?

Да, правда. Но стараюсь, как могу,

Чтоб то, что называется дорога

Моя, не стало ведомо врагу.

Все тайны разбазарю; но, однако,

Внутри меня – зарыт ещё секрет.

И я от зашифрованного знака,

Пожалуй, отведу в сторонку свет.

Вам что за дело? Впрочем, поищите,

Коль любопытство сп