Тени имён на тарусских холмах
Ирина Анатольевна Антонова
Ирину Анатольевну Антонову я знаю много лет. Всегда с интересом читаю любое её произведение, будь то эссе, заметки воспоминаний, поэзия. С давних пор публикую в международном альманахе «Муза», где выступления её нередко украшают номер.
Талант Ирины Антоновой неоспорим. Строение её удивительных эссе, сам дух воспоминаний, язык прозы восходят в лучших своих проявлениях к образцам художественной литературы.
Труд Антоновой побуждает задумываться о судьбе современной России. Такая книга нечаста в смутное время олигархов, с господством любительщины и опошлением вкуса. С низведением и уничтожением культуры. В этом значимость книги Ирины Антоновой, её роль.
Валерий Лебединский.
Антонова И.
Тени имен на тарусских холмах
Светлой памяти горячо любимых…
Мир Ирины Антоновой
Ирину Анатольевну Антонову я знаю много лет. Всегда с интересом читаю любое её произведение, будь то эссе, заметки воспоминаний, поэзия. С давних пор публикую в международном альманахе «Муза», где выступления её нередко украшают номер.
Талант Ирины Антоновой неоспорим. Строение её удивительных эссе, сам дух воспоминаний, язык прозы восходят в лучших своих проявлениях к образцам художественной литературы.
Таким предстаёт произведение на стыке эссе и мемуаров – «Тени имён на тарусских холмах». Богатое фактами её биографии, в которой Таруса разных лет, с косвенным выходом на Цветаеву, которой давно уже не было в живых, оно как память об утрате святынь само по себе очень ценно и читается с большим интересом. Не случайно в конце возникает Паустовский – «тарусский затворник», уже тяжело больной, доживающий в ней свои дни. В газетах идёт его травля, а семья автора приносит и передаёт для него цветы. Сцена предстаёт как символ утраты великой культуры на переломе российских эпох…
Прекрасно эссе «Александр Вертинский», как по фактуре, так и по языку. На всём протяжении – боль, трагедия дворянского класса, к которому по происхождению принадлежит Ирина Антонова. Мир подлинных интеллигентов, рухнувший и в прежнем своём состоянии не существующий больше. Трагические коллизии собственной жизни и жизни родных и близких ей людей, с утайкой принадлежности к дворянскому роду, потерей положения в обществе от рождения и навсегда, связывают автора с памятью о Вертинском – таким же символом, как память о старой, порушенной, поникшей Тарусе, в тисках «новых русских» утратившей лик… С глубинною болью звучат строчки Вертинского, Северянина и поэта наших лет Смелякова, емко и полнокровно отразившего влияние искусства Вертинского:
Я могу смеяться над его искусством,
Я могу заплакать над его тоской…
Говорят, о чём бы ни писал писатель, он так или иначе пишет о себе. Всё прозаическое творчество Ирины Антоновой (и поэтическое тоже!) сплошь автобиографично, даже если главным героем выступает девочка («Именины бабушки»). То же – в новеллах «Архиповна и Настя», «Полон мир теплом, стрекозами…» и др. (Последняя – поразительно проникновенный художественный документ о паре дворянского рода в условиях рухнувшей культуры; о роли этой семьи в эстетическом воспитании автора). Всё это – картины её детства или случаи из последующей жизни. По жанру – художественнодокументальные новеллы, часто с преобладанием художественного. Случай становится предметом повествования, всплывшая в памяти картина – его сюжетной основой.
Так, рассказ «Море» состоит из ряда самостоятельных миниатюрных новелл, каждая из которых могла бы существовать и отдельно. Часть истории её детства, случаи, случаи, случаи…
Разновидностью в этом плане смотрится мемуарное эссе «Магия притяжения» – о поэзии в доме детства автора. О влиянии на неё таких разных и даже диаметрально противоположные по отражению мира поэтов, как Мей, Майков, Тютчев, с одной стороны, и крестьянский поэт Пётр Орешин, иронически мудрый Саша Чёрный – с другой. Поэзия, классическая опера, романсы проходят через жизнь автора; влияние их – на всём её творчестве…
В заключение нельзя не сказать об особой роли эссе памяти поэта Валентина Терещенко – «Был я весь, как запущенный сад…» С талантливым этим