Пролог

Время – странная штука. Оно непостоянно. Оно способно то ускоряться, то замедляться, как будто кто-то наверху прокручивает проектор жизни по собственному усмотрению.

Вжимаясь в сиденье, Лида смотрела, с какой невероятной скоростью проносятся по кругу дома, деревья, заборы. Всё это слилось в одно серое полотно, оно сворачивалось вокруг неё саваном, сжималось в удушающий жгут. Но вдруг время замерло и потекло, словно густой сироп, медленно и вязко. Машину отбросило в бок, и Лида увидела в открытое окно двери, как на неё надвигается ствол старого тополя. Пока дерево двигалось, она успела оценить ситуацию, попыталась отодвинуться влево, к другому краю, но грубый ворс ковра не позволил проскользинуть с одного места на другое, Лида даже успела проклясть последними словами того, кому пришла в голову идиотская идея расстелить на заднем сиденье этот старый ковёр.

Последнее, что успела сделать Лида в тот момент, когда машина впечаталась своей правой задней частью в ствол дерева, это плашмя грохнуться на сиденье. Затем она провалилась куда-то глубоко. Там было хорошо и спокойно. Только откуда-то сверху слышались голоса: «Осторожней, нога застряла», «жива?», «похоже, кирдык дамочке», «тяни», «не тяни»…

Глава первая

День тёплый, безветренный уходил вальяжно и безропотно. Шепелявое перешёптывание клёнов во дворе нарушал только гул голосов из окна второго этажа старого кирпичного дома, стены которого были свидетелями ещё гусарских кутежей. Теперь обветшалый, но всё ещё ярко-красный кирпич фасада периодически сотрясали лишь пьяные дебоши местных маргиналов, заселившихся сюда бог знает когда и пустивших корни на веки вечные. Людям более или менее приличным такое соседство было в тягость. У кого была возможность съехать – съехали, у кого не было – смирились.

Лида Шишкина жила в этом доме, сколько себя помнила. Сначала с родителями, затем с мужем, а после развода одна с пятилетним сыном. Судьба Лиду не обижала, но и не лелеяла. Своё детство вспоминать она не любила. Тиранша мать сидела в сердце гноящейся занозой. Постоянные оплеухи ни за что и обвинения во всём оставили настолько глубокий след в душе и так сильно впечатались в сознание, что даже спустя много лет причину всех своих проблем Лида искала и находила именно в ней, жестокой, деспотичной мамаше.

Ребёнок, не знающий любви и ласки, вряд ли сам сможет кого-то полюбить. Лида и не любила. Замуж вышла просто так, чтоб побыстрей отделиться от родителей. Не сказать, чтобы за первого попавшегося, нет. Серёжка ей нравился, с ним ей было комфортно. Бывает же такое, что вдруг встречаешь человека, с которым как будто на одной волне. Он был очень умным и начитанным. Она тоже любила литературу, читала запоем, много и вдумчиво. Обсуждение прочитанного было их любимым занятием.

Умный, тонкий, начитанный, а главное искренне её любящий – самая подходящая для неё кандидатура, разве нет? Ведь в семейной жизни главное, чтоб с человеком было удобно, тогда и счастье будет, и лад, и совет. Так рассудила Лида и, недолго думая, вышла замуж. Вышла просто, без помпезных банкетов, куклы на машине и белого платья, потому что считала всё это пошлостью и безвкусицей. Свадебным нарядом стал красный брючный костюм, который ей, блондинке от природы, шёл невероятно. В Загсе, на фоне белых кружев, воланов и кринолина, всех этих фальшиво-целомудренных атрибутов женской чистоты и невинности, она выглядела вызывающе дерзко, чем привлекала всеобщее внимание. Шампанское, шоколад, яблоки и груши под всеобщий гвалт и смех немногочисленных друзей, вот и вся церемониальная часть их с Серёжкой бракосочетания.

Само по себе замужество Лиду мало привлекало, но женщине быть одной тогда, как, в общем-то, и сейчас, считалось неприличным, да и оценить хорошо это или плохо, можно только попробовав. Вот и попробовала. Потянулись тихие семейные будни. Как и у всех, один день был похож на другой, а третий на четвёртый. Они много читали, обсуждали прочитанное, наполняя глубокомысленные рассуждения собственными умозаключениями. И всё бы ничего, и совместная жизнь их могла бы считаться счастливой, если бы не одно «но». Совмес