Александра
Михаил Леонидович Прядухин
Книга рассказывает о простой девушке рожденной во время Великой Отечественной войны. О ее нелегком детстве в отдаленной Сибирской деревне, о её первых и последующих шагах взрослой жизни. О том, как ей совсем непросто было в жизни, и о настоящей, материнской любви. Содержит нецензурную брань.
Михаил Прядухин
Александра
Глава I
В начальных классах школы Сергей сильно комплексовал из-за своей фамилии, хотя она, в принципе, звучала довольно благозвучно. Конечно, не Орлов или, там, Князев, но все равно, согласитесь, что Пожидаев – вполне себе нормально звучит. Но его детские комплексы на этом не закончились – ему еще не нравилось собственное имя. И тут тоже вроде ничего себе имя, уж точно не хуже, чем, к примеру, Павел.
Но если с фамилией он только комплексовал, то с именем все обстояло немного иначе. Сергей все сокрушался о том, что его не назвали, как первоначально хотели, –классное было это имя. Ведь как было бы здорово, когда соседский парень, подойдя к забору дома, крикнул бы:
– Саня! Саня! Выходи гулять!
Или учительница, отчитывая его за невыполнение домашнего задания, сказала бы на весь класс:
– Саша, почему ты опять не сделал уроки?
Каков эффект от этого прозвучавшего «Саша», а? Однозначно, это не какой-нибудь «Сережа», и даже не «Станислав». Это серьезное имя, с ним не страшно и в новую компанию шпаны залезть:
– Привет. А это кто с тобой?
– Привет. Да это Саня Зареченский, – и сразу тебе респект и уважуха. (Станица Южанская делилась на территории, и, в соответствии проживания в них, все пацаны делились на Центральных, Вокзальных, Кладбищенских и Зареченских)
Так думал Сергей Пожидаев, с грустным лицом сидя за партой и вырисовывая на ней очередную рожицу. Почему ему нравилось это имя, он не знал, хотя и часто размышлял об этом. Просто по душе, да и все. Мало ли от чего человека таращит. Вот, например, Толик на задней парте бахает очередной самолетик, чтоб запустить его прямо на уроке, а потом быть удаленным за это дело из класса. И что? Надо обязательно подойти к нему и спросить:
– Что ты, Толян, самолетики лепишь? Почему не ведешь огонь из трубочки по девчонкам? – Ведь никто ж его об этом не спросит. Ну, хочет человек стряпать самолетики, и че? Нравятся они ему. Так и мне, зачем терзать себя этим вопросом? Просто нравиться имя Александр, да и все.
Прошли годы, а с ними и комплексы у Сереги, связанные с именем и фамилией. Теперь его уже невозможно было обидеть, как-то неправильно произнося «Пожидаев». Да и к имени он своему привык, и уже не сокрушался, что его не назвали Станислав, и уж более не мечтал быть Александром. Но почему-то любовь к этому имени не прошла. Оно по-прежнему нравилось ему в любой вариации: Саша, Саня, Александр, Санек…
Еще прошли годы, и уж седина покрыла его голову, но детская влюблённость в это имя осталась. И вот однажды Сергей, листая фотографии в своем телефоне, наткнулся на одно фото, которое совершенно неожиданно для него открыло многолетнюю тайну: «Почему ему так нравится это имя?» Вернее, не совсем тайну, потому как с тех далеких размышлений по этому поводу в детстве, он, в общем-то, об этом и не думал, просто принял как должное.
Это была фотография могилы его мамы, которую он сделал через год после ее смерти. На гранитном памятнике под ее фото было написано: «Пожидаева Александра Михайловна, 01.01.1942 – 22.03.2016».
«Вот это да, – удивился сам себе Сергей, – а ведь мне никогда в голову не приходило, что мою маму зовут Александра. Нет, конечно, я знал, что ее так зовут, но почему-то никогда не сопоставлял то имя Александр, о котором я мечтал в детстве, с именем моей матери. Как странно. Может потому, что все вокруг ее звали Шура, или Александра Михайловна, или просто Михайловна, и очень редко Санька или Саша. А может потому, что я в детстве делал в своей голове какое-то разделение между Александром и Александрой, думая, что это разные имена? Не знаю. Но, очевидно, мое подсознание знало, что имя, о котором я мечтал, носит моя мать, и, как результат, ничем, как мне казалось, необъяснимая любовь к нему».
* * *
В далекой Сибирской д