По весеннему льду

Юлия Владимировна Парфенова

RED. Современная литература

Неожиданный звонок в одночасье разрушил спокойную жизнь Томы, начинающей писательницы, еще недавно – школьной учительницы. Узнав о тяжёлых семейных обстоятельствах друга, с которым она не общалась много лет, Тома отправилась к нему на встречу. Но тот ли он, кем хочет казаться? Одна ночь рискует превратиться для нее в кошмар, стирающий границы реальности и мира сновидений…

Вместе с героями романа читатель почувствует, что время может вести себя, как живое существо. Открывая страницы прошлого и будущего, невидимыми нитями судьбы оно причудливо соединяет разные поколения, подтверждая мысль о том, что самые страшные демоны таятся в нас самих.

Комментарий Редакции: Сюжет романа «По весеннему льду» течет медленно и неторопливо, как узенькая речка, повторяя причудливые изгибы судьбы героини, но ни один раз сможет удивить читателя крутым поворотом. Это история о невероятно сильной первой любви, которая по прошествии лет превращается в одержимость. Сможет ли героиня ступить на хрупкий лед истаявшего чувства и не утонуть?

Юлия Парфенова

По весеннему льду

Мельница Бога

Очень хороша.

Мельница Бога

Мелет не спеша.

Медленно, но верно

Ходит колесо.

Будет перемелено

Абсолютно всё.

    Г. У. Лонгфелло «Мельница Бога»[1 - Пер. Я. Фельдмана.]

«Ощущение счастья, ещё мне неизвестного, прошло сквозь сердце моё даже до боли».

    Ф. М. Достоевский «Бесы»

Тома сидит с бабушкой около лампы. Бабушка читает вслух сказку, где одиночество мальчика-сироты превращается в радость, а вместо старого парка с грязными бутылками, вокруг расцветает волшебная страна с бесчисленными кустами роз. Нарисованные розы переплетаются со строчками, украшая книжные листы, а Тома, прижавшись к бабушке смотрит на картинки и мечтает. От старушки пахнет шерстяным платком и лекарствами, и немного жарко от яркого света стеклянной перевёрнутой груши с ослепительной нитью посередине. Лампа старая, с жестяным полукруглым верхом, выкрашенным оливковой краской. Для красоты на ней возложена аккуратная, связанная крючком белая накидка. Там, где у лампы сверху горит круглый блестящий шарик, в накидке имеется дырочка. Бабушка всё делает с умом.

Тома очень хочет спать, глаза просто слипаются, а мысли о «завтра» и очередном школьном дне, похожем на все предыдущие, как перечень предметов в дневнике, заставляют цепляться за строчки из книжки мёртвой хваткой. А может, заставляет цепляться что-то другое. Тревога растёт, становится страшно. Бабушкин голос меняется, делается то тихим и низким, то высоким и тонким. Тома смотрит на картинку, где луна, с тенью месяца на круглой щеке, грустно поливает светом пену цветущего сада, и вдруг понимает – рядом уже не бабушка. Свет лампы отражается от белой маски с тёмными неровными пятнами глазниц, губы, укутанные мягкими тёплыми морщинками, превратились в сомкнутую тёмную линию, и всё это неподвижно застыло в раме белого платка. Маленькая Тома боится пошевелиться, потому что, пошевелись она, и эта страшная гостья, заменившая бабушку, откроет глаза. Девочка пытается встать, но тут на пол падает вязальная спица, и звон этой спицы отзывается в груди страшной болью потери…

Задыхаясь, Тома проснулась. Пот заливал лицо, футболка на спине намокла. У соседей что-то невыносимо грохотало, разбивая утреннюю тишину на неровные уродливые осколки. Даже здесь, в своём доме за городом, не было покоя!

Она прислушалась и подумала, что весной всё громче. Громче орут птицы, громче играет музыка, громче хохочут подростки на улице; все звуки словно многократно усиливаются невидимым рупором. И этот страшный фоновый звон весны, это майское буйное крещендо как будто продолжало ужас её сна. Всё внутри разлаживалось, мысли начинали путаться, непонятная тревога усиливалась. Тома и так была натурой замкнутой и тревожно-мнительной, а весной и вовсе чувствовала себя не в своей тарелке. И всё время крутилось в голове: «Весной я болен…». Это немного утешало – не одна она такая, а в хорошей компании!

Тома села на кровати и выглянула в окно, отведя в сторону задёрнутые шторы.