Пельмени

Не знаю, как вы, а я всегда, когда варю пельмени, считаю их. Ну, допустим, я знаю, что съедаю примерно 20 штук, ну и сварю точное их количество. Не могу на глазок.

Но оказывается, что у других не так. И для них моя методика кажется странной.

Так вот, на прошлой неделе звонит жена. Я, говорит, устала с тремя детьми, ужин не приготовила, зайди в «Пышку» и купи «пельменариев».

Ок, говорю, отдыхай, наше вам с кисточкой!

Захожу после работы в магазин, там этих пельменей видимо-невидимо. Взял какую-то пачку побольше, подхожу к кассе и спрашиваю у кассирши:

– Сколько здесь штук?

Она тупо уставилась на меня, потом произнесла:

– Чё?..

– Я, говорю, сколько штук в пачке этой? – повторяю.

Она ошарашенно:

– А зачем вам?

– Чтобы сварить на ужин! – отвечаю, типа, что тут непонятного-то.

Она говорит растерянно:

– Я не знаю… Если честно, за все годы моей работы вы первый, кто задал такой вопрос…

Я удивился:

– Серьезно? Ну, ладно, хотя бы тогда скажите, этой пачки на четверых хватит?

– А какие вы? – спрашивает она.

Ну не буду же я ей объяснять, что один толстый (я), вторая – миниатюрная брюнетка, третий – спортсмен-турникмен 14 лет, четвертая – дошкольница и есть ещё пятый, но он сиську пока сосет и ему не до пельменей. И говорю ей:

– Какие? Ну, как я!

Она оглядела меня с ног до головы и говорит уверенно:

– Нет, этой пачки вам точно не хватит, мужчина! Берите две!

Не послушался я ее, взял одну пачку. И не прогадал! Там оказалось 65 штук. Всем хватило.

Завтра надо будет снова зайти в тот магазин, сказать кассирше про количество пельменей в пачке. А то вдруг кто спросит, а ей и ответить будет нечего.

Жизнь и боль таксиста

Не так давно участвовал в ток-шоу на «Башкирском спутниковом телевидении» (да-да, у нас в республике даже есть свои ток-шоу, не хуже Малахова!). Программа закончилась, и я вызвал такси. На улице смеркалось, шел ливень.

Раздался звонок. Оператор сообщил, что такси ждет меня возле служебного входа в «БСТ». Если кто не знает, то «возле служебного входа» означает, что надо идти метров сто до шлагбаума, где и стоят машины. Но что мне дождь, что мне зной – я побежал под проливным дождем до такси. Прибежал… А никакой машины не было!

Я звоню снова. Так, мол, и сяк, где такси, вообще-то дождь на улице и заканчиваться он не собирается, судя по всему. Оператор обещала разобраться. Еще две минуты спустя звонок от водителя:

– Алле! Алле! Где вы? Я жду вас возле главного входа!

– А я у служебного, – говорю. – И жду вас уже весь промокший.

– Еду! – крикнул он и отключился.

Когда я промок буквально (простите) до трусов, появилась серебристая «девяносто девятая». Я сел на заднее сиденье, струйки воды стекали с меня на видавший виды велюр и коврики.

– ЗамОчите! – сердито заорал водитель вместо того, чтобы извиниться.

– И правильно сделаю, я вас полчаса под дождем ждал, а здесь даже спрятаться негде, – ответил я.

– Это оператор неправильно мне сказала! – сообщил он раздраженно.

Я ничего не ответил и мы, наконец, тронулись в путь.

Молчал водитель ровно минуту.

– С работы едете? – спросил он.

– Нет, – говорю. – В передаче участвовал. Блогеры против журналистов.

– А, журналисты, – радостно подхватил водитель. – Знаю, знаю! Мелкоедов, Идельбаев, Рауфа! Я всех их знаю, со всеми работал!

Я пригляделся к нему. Круглолицый, небольшого роста, толстенький, в кепочке, лет 45. Разговаривает с акцентом.

– Я считаю, – продолжал он, – что печатные газеты скоро загнутся! Никто же их не читает! А молодежь тем более. И из-за этого они никого не уважают, не любят, не слушаются!

Мы повернули на Цюрупы.

– Вот у меня, – продолжал он, – есть два младших брата. Мы все выросли в деревне. Я самым старшим был. Отец у нас – пастух, а мать – доярка. Я не хотел жить в деревне и первым в Уфу поехал, поступил в нефтяной. Жил в общаге, ночами вагоны разгружал. Потом первый братишка школу окончил, я его к себе вызвал, за руку с ним в институт ходил. Он по-русски вообще не знал! Мы с ним вместе экзамены сдавали!

Проехали Центральный рынок. Водитель не замолкал:

– Потом второго из деревни забрал. К тому времени я уже вуз ок