Пленники лицея
Диана Анатольевна Королева
В здании лицея как всегда тихо. И холодно. Кажется, на дворе был март. Или февраль. Стрелка часов ползла к цифре «двенадцать». Охранник, закрыв гардероб, покинул это одинокое пятиэтажное здание. Как только ключ повернулся в замке, как по команде, в коридоре послышался стук каблуков, прошествовавший по всему этажу. Никто даже и не подозревал, что после заката в этом лицее начинается новый день.
Диана Королева
Пленники лицея
В здании лицея как всегда тихо. И холодно. Кажется, на дворе был март. Или февраль. Судя по заснеженным улицам, бурану, мигающим фонарям и людям, старающимся не выходить на улицу без особой надобности, все-таки февраль.
Стрелка медленно тянулась к цифре «двенадцать». Человек в черном костюме закрыл гардероб, проверил наличие ключей от всех кабинетов и, облегченно вздохнув, оделся и покинул это одинокое пятиэтажное здание.
Как только ключ повернулся в замке, как по команде, в коридоре послышался стук каблуков, прошествовавший по всему этажу. Он медленно поднимался по ступенькам, периодически делая паузы по две-три секунды, будто боялся, что его услышат. На третьем этаже хлопнула дверь, еще десять секунд и стук стих. Отворилась дверь одного из кабинетов с табличкой, гласившей «34. Русский язык». Бледный свет озарил комнату.
– Уже одиннадцать тридцать, где они опять ходят? – донесся женский голос. Это не был голос в привычном понимании. Он был тихим, и призрачным. Как будто чьи-то мысли.
Поначалу казалось, что этот голос взялся из ниоткуда, но, если присмотреться, можно было заметить почти прозрачный женский силуэт – за учительским столом.
Она была одета в рубашку и брюки. Волосы – собраны в невысокий хвост. Лицо ее рассмотреть было трудно: мутное, нечеткое, черты его и вовсе, казалось, отсутствовали.
– Здрасте, Екатерина Владимировна.
В кабинет вошел, лучше бы здесь подошло «влился», высокий и такой же полупрозрачный парень. Лицо его было более четким, явно выделялся нос.
– Здравствуй, – учительница слабо улыбнулась. – А Лиза где?
– В библиотеке. Достала! Как ей еще не надоело?
Екатерина Владимировна улыбнулась:
– Не знаю.
Любовь к литературе странна и непонятна для тех, кто с ней никогда не сталкивался. А бумажные книги – удовольствие для особенно ненормальных. Для тех, кому нравится приходить в библиотеки, ходить между стеллажей, выбирая подходящую книгу, сидеть там, наслаждаться запахом старой, потрепанной бумаги и атмосферой в целом. Она точно это знала.
– Лиза тебя покинула? – насмешливо спросила Екатерина Владимировна.
– Да. Отказалась взрывать кабинет химии. Вот выполняю мечту всей своей жизни в одиночестве.
– Не надоело еще?
– Применимо ли понятие «еще» для призраков? По вашей вине, кстати, – мрачно заметил парень.
– Вполне. Иди, Дань, позови Лизу.
Он быстро покинул кабинет, как ей тогда показалось радостным. Конечно, избежать очередной промывки мозгов – счастье.
Екатерина Владимировна подплыла к окну. Ей нравилась ночь.
То время, когда все замирает. Время останавливается, на улице редко можно встретить кого-то из тех, живых людей. Она знала, что с такими никогда больше поздороваться не сможет. Для них ее не существует.
Ночь – время мертвых! Таких, как она.
Учительница вспомнила слова ученика «по вашей вине». Как неприятно слышать такое от товарища по несчастью!
Ни в чем она не виновата. Никто не виноват.
В голове пронеслись воспоминания…
***
В тот вечер она задержалась в школе с двумя своими учениками, Данил получил двойку за контрольную, а Лиза хотела исправить тройку.
«Перепишете» – сказала тогда Екатерина Владимировна.
– Конечно, Екатерина Владимировна, придем. Надо же двойку исправить, – сказал Данил и покосился на Лизу. Он искренне не понимал, зачем, ей это надо. Не лучше ли пойти домой?
Ребята пришли к Екатерине Владимировне после уроков и все было вроде бы нормально. Они взяли листки с заданиями, сели за первые парты первого и второго ряда.
Учительница проверяла тетрадки, иногда посматривая на учеников. Вероятно, придется потратить еще один вечер на проверку тетрадей, уже другого класса. Она бы так хотела посмотр