МАРЕВО

Утро начиналось как обычно: они преодолевали свой путь. Прохладная роса покрывала ступни ног. Босой шел уверенно и не спеша. Остальные следовали за ним молча, погруженные в свои мысли, спокойные и умиротворенные. Каждый шел тропой впереди идущего.

«Как же возможно такое?» – подумал один путник, наблюдая за юношей. Затем снял с ноги ботинок на массивной подошве и поставил ступню на землю. В ногу сразу же впились камни, торчащие из земли острыми пластинами. Он почувствовал боль, съежил стопу, поморщился и надел ботинок, плотно зашнуровав его. «Нет, босота – это не для меня», – улыбнулся он сам себе и водрузил на плечи огромный рюкзак.

«Его ноша весит слишком много, под ее гнетом я мог бы сорвать спину. Такой рюкзак я бы в жизни не поднял на свой хребет, а он еще и несет его! Тяжелая ноша, сразу видно, это очень сильный человек», – думал босой юноша, обгоняя силача.

Два путника встретились в три часа пополудни, но был еще один, шедший следом за ними. Если бы кто-нибудь взялся описывать его, то, наверное, сразу бы приметил худобу, высокий рост и очень быструю походку – настолько, что не каждый бегущий смог бы его догнать. Неудивительно, что через час он, перебирая вдоль тропы длинными ногами, настиг путника с поклажей, а еще через двадцать минут – босого юношу. Поравнявшись с ним, быстроногий притормозил и уже спокойным размеренным шагом пошел далее, держась от босого юноши на расстоянии примерно двух метров.

Так и двигалась эта троица, не останавливаясь на отдых, пока тропа была видна глазу – а это значит, что шли они почти до вечера.

Как только солнце заволокло вечерней дымкой, а огромные деревья перестали пропускать свет его лучей, все трое, словно сговорившись, свернули с тропинки и направились к раскидистому саману, листья которого уже сложились, приготовившись к ночному отдыху.

Саман рос немного в отдалении от густой чащи, и путники могли, расположившись под ним, хорошо отдохнуть и не опасаться диких зверей, водившихся в этих лесах. Звери сами боялись разведенного огня и без надобности редко выходили из своих убежищ. Под этот старый саман, густо усыпанный душистыми золотистыми цветками, путники приходили на отдых всегда – природная крыша давала чувство защищенности, словно они находились под охраной духа могучего дерева.

Босой юноша насвистывал и что-то искал в траве, обходя саман, силач начал распаковывать рюкзак, а быстроногий – расчищать полянку для костра. Через несколько минут босой принес охапку хвороста и несколько толстых веток. Огонь на основе сушняка запылал быстро и весело, озарив теплым светом поляну, щепки уютно затрещали. Приготовив легкую похлебку, мужчины перекусили и в благодарственном воздаянии, в гармонии и единении с природой, расселись вокруг костра и и возносили безмолвные молитвы.

На небе зажглись звезды; сквозь крону самана, как через зашторенное окно, они казались далекими и очень мелкими. Луна, напротив, – огромная, приблизившаяся к самой макушке дерева, оранжевым шаром нависла над ними. Туманными струйками пробирался сквозь густые заросли ветвей лунный свет, под которым все казалось сотканным из едва различимых нитей теней. Путники легли на землю, придвинувшись поближе к тлеющим уголькам, и устремили взгляды вверх. Они словно окунулись в небосклон, слились с пространством. Щепки в костре потрескивали, тела расслабились, путники погружались в сон.

Какие видения приходили к ним, неведомо для нас, но все трое улыбались спокойно и безмятежно. Дыхание их было тихим и легким, будто они остерегались нарушить целостность чего-то прекрасного и хрупкого.

* * *

Солнце впивалось в глаза, провозглашая о новом дне все настойчивее. По живописной трассе среди цветущих полей и пригорков, подскакивая на ухабах, ехал черный внедорожник. Яркие лучи слепили глаза водителя, мешая следить за дорогой, он морщился. Но буквально через сто метров вдоль обочин поднялся густой лес, создав благостную тень.

Внезапно звуки выстрелов разорвали воздух. Водитель, мужчина средних лет с окладистой бородой и в черном подряснике, вскрикнув, погиб на месте, пассажира ударной волной выбросило из машины. Он отлете