Девушка с татуировкой дракона против человека-паука

РОДОВЫЕ ПРОКЛЯТИЯ И БАБУШКА-ГРАФИНЯ, ГАРРИ ПОТТЕР И ЛЕВ ТРОЦКИЙ, ФУТБОЛ, КОМИКСЫ И ЧЕЛОВЕК ДОЖДЯ — ПОДОПЛЕКА НОВОГО БЕСТСЕЛЛЕРА "ДЕВУШКА, КОТОРАЯ ЗАСТРЯЛА В ПАУТИНЕ"

Появление сиквела мегапопулярных романов Стига Ларссона было неизбежным. Подобной участи не избежали ни "Бондиана", ни "Шерлок Холмс". Не далее как в 2014-м наследники Кристи благословили Софи Ханну на "Убийства под монограммой" ─ новое расследование Эркюля Пуаро. А 2015 год особенно щедр на новое прочтение старых рукописей. Вышел первый роман Харпер Ли, приквел "Убить пересмешника" ─ "Go Set a Watchman" ("Пойди поставь сторожа" в России ожидается в октябре), за который разочарованным читателям один книготорговец даже возвращал деньги. В Великобритании издали юношеское сочинение Джона Р.Р. Толкина по мотивам эпоса "Калевала". Также в нынешнем году поклонники таланта Рэя Брэдбери впервые смогли на русском языке прочесть его роман "Маски", восстановленный по фрагментам Донном Олбрайтом.

И вот ─ "Девушка, которая застряла в паутине", "четвертый роман трилогии" Millennium о хакерше Лисбет Саландер и журналисте Микаэле Блумквисте.

Порой необъяснимые, порой трагические обстоятельства жизни Стига Ларссона наложили на его творчество неповторимый отпечаток. Тем не менее, 27 августа состоялась шведская, а в сентябре ─ мировая премьера сиквела под авторством другого писателя.

После того, как в декабре 2013-го издательство Norstedts официально объявило о том, что публицист Давид Лагеркранц приступил к работе над книгой, объем предварительных заказов превысил миллион экземпляров.

"Девушка…" созрела, практически одновременно вышла на нескольких языках и по праву считается главной литературной сенсацией 2015 года.

Что же в ней осталось от Ларссона, что в Millennium привнес Лагеркранц, и действительно ли это, как соблазнительно намекают маркетологи, долгожданная публикация романа, окончанию которого помешала скоропостижная смерть Ларссона? Давайте разбираться.

Вымысел…

Если говорить о сюжете, то новая книга о Лисбет и Микаэле застряла где-то между "Цифровой крепостью" Брауна и сериалом "Прикосновение" (Touch), в котором другой кудрявый мальчик-аутист молчит, пишет цифры, смотрит вдаль и активно интересует технологически продвинутых преступников. Однако у Лагеркранца слышится эхо творчества великой шведки Астрид Линдгрен, что пришлось бы по вкусу Стигу Ларссону. А именно ─ третьего романа из цикла Линдгрен "Суперсыщик Калле Блумквист", в котором Калле и друзья расследуют шпионский заговор и похищение известного ученого и его сына.

В "Девушке…" действуют ученый с внешностью неухоженного тролля и его маленький сын с умными глазами, есть спецслужбы и "суперсыщик"-журналист, есть "суперсыщица" во главе нечесаных хакеров. Есть даже человек-паук, и не один. Сохраняя патетику Ларссона, новый автор прошелся по расистам, шовинистам и плохим родителям.

Тучи сгущаются над нашими героями. Лисбет делает мозгами "щелк, щелк" и за неделю ваяет программу, овладевающую цифровой крепостью АНБ с черного хода. Но быстро понимает: кому много вверено, с того больше взыщут. У Микаэля с "щелк, щелк", напротив, нынче туго ─ нет темы для нового журналистского расследования. Да и прежние разоблачения не возымели должного эффекта: в шведский риксдаг проникли ультраправые, а в родной журнал Millennium ─ друг юности и враг старости Уве Левин. Усилиями Уве журнал получил много денег, но вынужден расплачиваться за то честью: новые инвесторы желают видеть Millennium гламурным, а Микаэля ─ лояльным.

(И разве не того же хотят от цикла Millennium издатели, читатели и кинопродюсеры: отнюдь не рефлексии над свободой слова и перспективами журналистики расследований, а гламура, драйва и стильных тату?)

"Money talks, bullshit walks и все такое! Прежде всего, журнал должен окупаться. А уже потом можно изменять мир. Только так, а не иначе, и вместо планирования сердитых речей он задумался, нельзя ли подыскать хороший материал".

В разгар снежной и жизненной бури судьба вновь сводит Микаэля и Лисбет для решения общей задачи, имя которой Франс Бальдер. Бальдер ─ ведущий мировой эксперт по "технологической сингулярности" или, говоря проще, слишком умным компьютерам. Махнув рукой на жену, ребенка и внешний вид, он корпел в США над проблемой искусственного интеллекта. Но в силу засекреченных от читателя обстоятельств вдруг решил привести в порядок прическу, сбрить бороду, вернуться в Швецию, затаиться… и заодно стать хорошим папой.

Забрав сына у спившейся жены и жестокого отчима, Бальдер вдруг с потрясением понимает: гений от гения падает не дальше, чем яблоко от яблони. Безразличный, на первый взгляд, ко всему аутист Август обнаруживает задатки математика и художника. Беда в том, что маленький савант попадает во взрослый мир опасных секретов. И "пауки"-киберпреступники под руководством новоявленного бога смерти уже расставили свои сети.

***

На мой вкус, художественная ценность романов Стига Ларссона выше, чем у сиквела. Впрочем, имея дела с переводом изданного посмертно текста, сложно судить, чья то заслуга: автора, редактора или переводчика. Всю жизнь Стига Ларссона поклевывали коллеги-снобы из массовых изданий, мол, необразованный парень из антифашистских журналов, существующих на частные пожертвования, не умеет писать. А может, то сыграло положительную роль? В авторских статьях и исследованиях Стиг Ларссон обладал свободой изложения, не ограничивая мысль жесткими рамками интонации и размера новостных ежедневников.

Напротив, Лагеркранц ─ раб академически выверенного газетного стандарта. Подборки фактов (над некоторыми абзацами так и хочется поставить рубрики "В тему", "Только цифры", "А в это время", "Комментарий эксперта"), анализ рассматриваемых явлений, просветительский пафос ─ все это составляет львиную долю повествования, лишь с фрагментами "литературы".

… и факты

1. Роман "Девушка, которая застряла в паутине" вышел спустя десять лет после первого издания "Девушки с татуировкой дракона".

По словам Давида Лагеркранца, он согласился стать автором сиквела, потому что почувствовал родство душ с Микаэлем Блумквистом: "Он журналист, как и я". Зато Лисбет Саландер, от которой Лагеркранц без ума, для него всегда оставалась тайной, и написание книги ─ возможность ее разгадать.

2. Ларссон ─ на обложке, но не в книжке.

Вопреки уверениям, что "недописанный роман стал доступен читателю", "четвертый том трилогии" пока остается мифом. Журналист и редактор антифашистского журнала Expo, ставшего прототипом Millennium'а, Стиг Ларссон написал три детектива, получил отказы от нескольких издательств, заключил контракт с Norstedts, но умер от инфаркта до выхода первого тома, не вкусив ни толики всемирной славы. О том, что Стиг начал очередной роман, заговорили вскоре после его смерти. И версия у каждого своя.

Ева Габриэльссон, гражданская жена писателя: "Стиг был загружен работой и успел написать лишь 200 страниц. Будущий роман предполагалось назвать "Божье возмездие". В нем Лисбет избавляется от призраков и недругов, каждый раз удаляя одну из своих татуировок ─ стирая символы причиненного ей зла". Однако подводить финальную черту под приключениями Лисбет было бы слишком рано, ведь Ларссон замышлял 10-томный цикл.

Иоаким Ларссон, брат писателя: "За 10 дней до смерти Стиг сообщил мне в письме, что у него почти завершен пятый роман цикла Millennium. Пропустив четвертый, Стиг взялся за пятый том, потому что так ему было интереснее". Но братья мало общались, редко виделись, а пресловутое письмо так и не было предъявлено общественности.

Кудро Бакси, журналист и соратник Ларссона: "У Стига был на 70% готов пятый том цикла, и написанного текста достаточно для голливудского фильма. Главной героиней книги является сестра-близнец Лисбет Саландер Камилла" (вот это подарок для Кейт Мары!).

И это помимо слухов о существовании авторских синопсисов еще двух книг.

Меж тем все черновики Стига Ларссона находились в его ноутбуке, который был с ним в момент госпитализации, но пропал после смерти. Разъяренные наследники писателя, брат Иоаким и отец Эрланд, уверены, что компьютером завладела Ева. Но вдова вне закона, лишившаяся после смерти любимого почти всего, Ева утверждает: ноутбук сразу же был передан в редакцию Expo, поскольку является собственностью журнала и содержал контакты, статьи и "ежедневник, нужный сотрудникам для проведения конференции".

Также женщина тонко намекнула на толстое обстоятельство, что компьютер полгода лежал в редакции ─ помещении с неконтролируемым потоком людей, ─ даже не защищенный паролем. Впору развести руками, если бы Ева неожиданно не предложила дописать начатую Ларссоном историю, уверяя, что у нее со Стигом одинаковый стиль письма. Но официальные наследники предпочли похоронить рукопись под грузом юридической тяжбы.

Самым очевидным выводом является то, что черновики Стига Ларссона либо случайно были уничтожены, либо все-таки находятся у Евы, поскольку ее позиция в конфликте вокруг авторских прав самая принципиальная и бескомпромиссная. В иных руках такая начиненная кронами бомба, как романы Ларссона, давно бы взорвалась.

3. Во время работы над сиквелом автор, редакторы и переводчики соблюдали правила безопасности, которые на издательском жаргоне теперь называют "уровень Гарри Поттера": отключить интернет, гуглить только с другого IP, при переговорах использовать кодовые слова и т.д.

4. Оригинальное название сиквела ─ "Все, что нас не убивает". Когда-то роман Стига Ларссона "Мужчины, которые ненавидят женщин" с подачи американских маркетологов превратился в "Девушку с татуировкой дракона". В соответствии с общей концепцией, сиквел подали под стильным каламбуром ─ The Girl in the Spider's Web.

5. Давид Лагеркранц никогда не встречался со Стигом Ларссоном при жизни и даже не слышал его имени. Известным Ларссон был только в кругах националистов и неонацистов, которые регулярно угрожали ему расправой за публикации в журнале Expo и исследования-обличения экстремизма. Но, ставя для безопасности под разоблачающими статьями псевдоним, для широкой публики журналист хранил инкогнито и не обладал публичностью своего героя Блумквиста.

6. Ева Габриэльссон назвала выбор автора сиквела "полным идиотизмом", поскольку творчество Стига Ларссона питали его убеждения: он был правозащитником, феминистом, активистом левого толка, чего нельзя сказать о Лагеркранце.

С юности и вплоть до 1987 года Стиг Ларссон принадлежал к троцкистам, а это движение требовало от своих сторонников примкнуть к пролетариату или крестьянской общине. Вкусившему в детстве тяжесть сельского быта Стигу крайний идеализм был чужд. Однако, являясь интеллектуалом-самоучкой, он пренебрег высшим образованием, тратя время на активную политическую деятельность и простую работу ─ лесником, подмастерьем у слесаря, почтальоном.

Бабушка Давида Лагеркранца была графиней. Отец, известный журналист, поэт, знаток Данте и Джойса, водил дружбу с интеллектуальной элитой и был на короткой ноге с премьер-министром Улофом Пальме. Образованность была в семье Давида возведена в ранг культа.

И тот факт, что Лагеркранц прославился благодаря мемуарам футболиста Златана Ибрагимовича "Я ─ Златан", говорит, на первый взгляд, не в его пользу, поскольку нельзя равнять остро социальную журналистику Ларссона и схожий с шоу-бизнесом большой спорт. Вот только Златан ─ сын иммигрантов, мусульманина-боснийца и католички-хорватки, выходец из самых низов, из бедноты, из гетто. Запечатлев в книге темную изнанку шведского благополучия, Лагеркранц не уставал подчеркивать: "Надо помнить, что на каждого успешного Златана приходится 10000 неизвестных, которых действительность раздавила, потому что они не смогли в нее вписаться".

7. Шведский критик Мартин Аагорд сравнил издание сиквела с разграблением могилы, вдова писателя Ева Габриэльссон назвала "бизнесом ради денег", однако наследники Ларссона заявили, что пожертвуют часть прибыли журналу Expo, ради финансовой поддержки которого Стиг затеял писать детективы о Блумквисте и Саландер.

Кроме того, еще в 2009 году издательство Norstedts совместно с наследниками учредило премию Стига Ларссона, первым лауреатом которой стал Expo. Автор же скандального сиквела признается, что не рассчитывал оказаться Джулией Робертс в Ноттинг-Хилле, и объясняет в интервью The Guardian:

─ Десять лет назад ультраправые были, по мнению некоторых, небольшой кучкой сумасшедших, но Ларссон предчувствовал, какой вес они вскоре приобретут. Сегодня ультраправые заседают в парламенте страны, и важен каждый пенни, который можно заработать, для борьбы с распространяющимся расизмом и другими темными идеями. Поверьте, если бы я считал, что продолжение цикла Millennium аморально, я бы не взялся за это дело. Я уважаю и понимаю Еву Габриэльссон, ее печаль и гнев, но она одна, а читателей ─ миллионы.

И добавляет:

─ Самый верный способ обидеть меня ─ это сказать, что я что-то делаю ради денег.

8. Рассуждая в романе о справедливости и роли денег в современном мире, Лагеркранц делает неутешительный вывод: чаще всего мир исцеляется не возмездием, а деньгами, которые становятся залогом всепрощения.

Так, Лисбет расправляется с расистами, которые травят специалиста по безопасности Драгана Арманского ─ и что взамен? Когда она возмущена предоставлением охраны насильнику, Драган возражает: "Поскольку Сандвалю серьезно угрожали и он обратился к нам за помощью, мы ему ее оказали – правда, по двойной таксе".

Однако на примере Уве Левина показано, что это не время испортило людей, а люди испортили время. Те, кто озабочен лишь продажами, были такими и прежде, пусть даже ныне они оправдывают меркантильность фразами "вокруг происходят просто сумасшедшие перемены".

"Микаэль Блумквист, похоже, ничего не припоминал. Но Уве Левин не дал себя смутить.

– В то время денег в нашей отрасли было сколько угодно. Если в местечке Крокемола случалось какое-нибудь паршивое убийство, мы нанимали вертолет, бронировали целый этаж в лучшей гостинице и заказывали шампанское для вечеринки. <…> И мы вволю раздували командировочные счета, помнишь, Микке? Пожалуй, именно тогда мы были наиболее креативными. От нас требовалось только побыстрее строчить статейки, но, тем не менее, мы распродавали любые тиражи. <…>

Уве сделал маленькую паузу и задумался о том, <…> не получилось ли начало излишне панибратским и шутливым. Всегда надо помнить об отсутствии у моралистов с плохой зарплатой чувства юмора".

9. "Время Микаэля Блумквиста прошло": рассуждая о перспективах журналистики расследований, Лагеркранц напомнил об унижениях, которым долгие годы подвергался Стиг Ларссон.

Даже став ведущим экспертом по правому экстремизму в Швеции, Стиг Ларссон оставался обычным сотрудником отдела иллюстраций информагентства Tidningarnas Telegrambyrå, 20 лет напрасно ожидая места штатного журналиста. Позже основанный им журнал Expo не раз оказывался на грани закрытия из-за нехватки средств.

Если в образе Микаэля Блумквиста Ларссон воплотил свою мечту о независимости, то Лагеркранц раскрыл причины необъяснимой, казалось бы, травли борцов за всеобщее благоденствие. Для дела важна не только пресловутая "громкость", но и сила, пафос и бескомпромиссность журналиста. Однако эти же качества мешают карьере и ─ парадокс! ─ любви общества. Умница Эрика Бергер рассуждает очень точно:

"Если говорить об авторитете, Микаэль, то Уве беден, а ты безумно богат. <…> Твоя бескомпромиссность заставляет людей чувствовать себя жалкими. Ты просто фактом своего существования напоминаешь им о том, насколько они продажны, и чем больше тебя прославляют, тем более ничтожными предстают они сами. А в таких обстоятельствах есть только один способ защиты: окунуть тебя в грязь. Если ты упадешь, они почувствуют себя чуть лучше. Наговоры придают им немножко достоинства – по крайней мере, они себе это внушают".

10. Чтобы выжить Блумквиста из Millennium'а, концерн "Сернер" предлагает ему перебраться в Лондон в качестве внештатного корреспондента ─ так Стиг Ларссон, которому информагентство ТТ отказывало в умении писать, являлся представителем британского антифашистского издания Searchlight в Скандинавии.

11. Стиг Ларссон брал описания преступлений из кровавых полицейских протоколов; Давид Лагеркранц принципиально сочинял интеллектуальный триллер.

─ Я устал от криминальных романов, в которых слишком много жестокости, ─ признается он. ─ Не нужно насилия для того, чтобы сделать книгу захватывающей. Да, я должен был придерживаться линии Ларссона, но в той же степени я должен быть верен самому себе.

Ранее Лагеркранц выпустил биографии двух знаменитых "компьютерщиков" ─ Алана Тьюринга и Хакана Ланса, что позволяет ему быть в теме. А избыточная дотошность, с которой Лагеркранц описывает хакерские атаки, наводит на мысль, что писатель тоже взял за основу протоколы реальных инцидентов.

"Тестовый компьютер она затем атаковала специально написанной фаззинговой программой, искавшей в платформе ошибки и уязвимости. Потом добавила отладочную и тестовую атаки, а также атаку в режиме «черного ящика». Полученные результаты Лисбет положила в основу своего вируса-шпиона, собственного RAT".

12. Стиг Ларссон обожал комиксы про Человека-Паука; не раз выступал против преступлений в киберпространстве, так что затронутая Лагеркранцем тема не является ему чуждой.

Хотя Ларссон из-за проблем с алгеброй едва не провалился при защите степени бакалавра в лицее и поздно сел за компьютер, предпочитая печатную машинку (то-то Блумквист никак не освоит Twitter!), он с юности был страстным поклонником фантастики, занимательной математики и кибернетики. Настолько, что перед смертельно опасным путешествием в Африку первым делом распорядился судьбой своей библиотеки научно-фантастических романов и комиксов о Супермене и Человеке-Пауке, завещав ее брату Евы Габриэльссон, Бьерну.

С развитием интернета Стиг с горечью констатировал: "Законодательство само по себе не в состоянии справиться с пропагандой ненависти в интернете, и я призываю не особенно полагаться на законы" ─ нужна демократическая активность политиков, журналистов, граждан, без нее "законы скользят по поверхности проблемы".

13. 48% пользователей англоязычного Amazon поставили книге Давида Лагеркранца высший балл.

Это больше, чем у некоторых лауреатов Букеровской и Пулитцеровской премий, но меньше, чем у Стига Ларссона (78%).

14. В новой "Девушке…" усилена американская тема, что можно расценить как "алаверды" сверхпопулярности трилогии Millennium в США.

Поскольку для среднестатистического американца нет большей радости, чем пнуть в бок "Большого брата" ─ АНБ, обладающее "властью без надзора", желающее "контролировать свое население" и совершающее "беззастенчивые хакерские атаки", ─ Лагеркранц делает это многократно и от души, хотя в меру тактично.

Напротив, шведская служба безопасности в новом романе обогащается сексапильной трудолюбивой агентшей Габриэллой, которая убеждает читателей: СЭПО не только "сборище недотеп с правым уклоном, которые, по негласным расистским соображениям, гоняются за курдами и арабами и не гнушаются тяжких преступлений и правонарушений, чтобы защищать бывших советских шпионов высшего ранга", что "интересная и важная работа здесь тоже шла, особенно теперь, после проведенных чисток". Хотя одно другого не отменяет.

15. У Давида Лагеркранца и его персонажа есть пагубное сходство.

Герой романа "Девушка, которая застряла в паутине" Франс Бальдер как чумы боится посредственности. Ученый в панике, оказавшись перед нелегким выбором: позволить сыну-аутисту оставаться немым, замкнутым гением или наладить с ним контакт, научить говорить и тем убить в нем болезненные таланты.

"«Нет!» – хотелось выкрикнуть Франсу – вероятно, еще и потому, что он сам всегда был готов заплатить любую цену, чтобы только стать гением в своей области. Лучше быть человеком, не способным поддержать ни единого разумного диалога во время беседы за ужином, чем посредственностью. Что угодно, только не заурядность! Такой ориентир он ставил себе всю жизнь, но тем не менее… Бальдер был не настолько глуп, чтобы не понимать: его собственные элитарные принципы необязательно являлись здесь хорошим руководством к действию. Может, несколько потрясающих рисунков – ничто по сравнению с возможностью самому попросить стакан молока или перекинуться несколькими словами с приятелем или отцом, откуда ему знать?"

В основе этого страха переживания самого автора. Отец Давида, Улоф Лагеркранц, известный интеллектуал, привил сыну убеждение: невежество и посредственность ─ страшный грех. Примечательно и то, что в роду Лагеркранцев было много сумасшедших и самоубийц. Так что у Улофа даже имелась присказка для младшего поколения: "Или вы будете блистать, или опуститесь на самое дно". Оттого в юности, осознав, что вряд ли станет блестящим литературоведом, особенно на фоне отца, Давид, чтобы его не разочаровывать, решил пойти другим путем и стал криминальным репортером. Но жизненный путь в итоге все равно привел его в литературу.

─ Когда я впадаю в депрессию, я чувствую, что мог бы стать "другим Лагеркранцем", ─ признается Давид. ─ Я невротик и очень чувствителен к критике. Но я работал и сделал все возможное, чтобы продолжение трилогии Millennium было достойным.