НОС — 2013: боевое литературоведение

Пять лет назад нос Прохорова стал культурным явлением. Нет, не то… В 2009 году фонд Михаила Прохорова учредил литературную премию "Новая словесность" (или просто "НОС"). И 23 января 2014 года уже в пятый раз из рога… то есть из НОСа изобильно культурная общественность была одарена хлебом и зрелищем: к главной премии в 700 тысяч рублей примыкали премии поменьше, а также прямая трансляция финальных дебатов жюри и экспертов для всех желающих.

Ну как тут не возжелать? Не каждый день доводится увидеть, как выбирают тех, кого оставят с НОСом. Результат-то часто на лицо, но чтобы процесс! В 19.00 по Москве я уселась перед компьютером с поп-корном в одной руке и чистым спиртом — в другой (ибо кто позволит себе налить начитанной даме водку?). И взору моему открылись интерьеры московского центра им. Мейерхольда и обстоятельства культурной эволюции.

(Пока думала, как рассказать об увиденном, по порядку или по смыслу, тьма за окном сгустилась в предрассветную. Начну с балерин!)

Только пришедшие на дебаты зрители наполнили зал, как с потолка в освещенный пяточек перед столом жюри опустилась вешалка с винтажными платьями. Меж ними замелькали девы в пачках. Одна была вызывающе в очках и светловолоса. "Андрей Аствацатуров! Писатель! Преподаватель! Член жюри!" — ахнула я и прилипла к экрану. Увы! Сходство девушки из балета с харизматичным петербургским писателем было если не случайным, то неполным.

(а автор "Людей в голом" пришел на дебаты не в пачке и не в голом, но в штанах и свитере)

"Платье женщины, впадающей в депрессию после ссор с мужем. Платье женщины, сгоревшей при пожаре. Платье неизвестной, всю жизнь простоявшей у плиты…" — начал представлять голос ситцевые экспонаты. Перформанс ценительницы "найденных одежд" Глюкли (Натальи Першиной) назывался "Девиантное поведение балерин".

Когда девушки и платья скрылись за кулисами, собравшихся поприветствовала Ирина Прохорова — старшая сестра известного бизнесмена, соучредительница "Фонда Прохорова", глава ИД "Новое литературное обозрение". На правах хозяйки салона Ирина Дмитриевна заранее примирила собравшихся:

— Литературная премия — это жанр, который всех раздражает. Но премия, которая не вызывает дебатов, — это неудачная литературная премия.

Что же, 2013 год был для НОСа удачным, поскольку споров вокруг премии хоть отбавляй. Было около 200 соискателей. Шорт-лист определился 31 октября 2013 года в публичных баталиях на VII КрЯКК — Красноярской ярмарки книжной культуры.

(Ах, Красноярск! Город, где проходит КрЯКК! Где краеведческий музей выстроен в стиле а-ля египетский храм и украшен изображениями загорелых мужчин и скарабеев! Где после посещения Латинской Америки мэр провел чуть ли не первый в Сибири карнавал! Где через Енисей протянулся мост, модель которого в 1900 году на Всемирной выставке в Париже получила золотую медаль в паре с Эйфелевой башней! — Кто налил даме водки? Дама, не отвлекайтесь!)

В шорт-лист премии "Новая словесность" вошли: "Лавр" Евгения Водолазкина, "Харбинские мотыльки" Андрея Иванова, "Дознаватель" Маргариты Хемлин, "Гумилев сын Гумилева" Сергея Белякова, "Ильгет. Три имени судьбы" Александра Григоренко, "Мы вышли покурить на 17 лет" Михаила Елизарова, "Записки Планшетной крысы" Эдуарда Кочергина, "Щежерь" Константина Чарухина и "Книга книг" Владимира Мартынова. Минули те времена, когда Красноярск красовался на денежной купюре, но слава хлебного города неизбывна: все финалисты, чьи имена жюри огласило на КрЯКК, получили по 40 тысяч рублей.

Он-лайн на суд читательского жюри выставили 25 романов и сборников малой прозы. На любителей всех мастей. Пассионариям — биографию "Гумилев сын Гумилева" от Белякова. Поколению с интернет-аддикцией — "Код Дурова" от Николая Кононова. Одиноким — "Острое чувство субботы" Игоря Сахновского. Тем, кто предпочел бы стать забытым, чем быть преследуемым, — "Из жизни недострелянных" Сергея и Эммы Золовкиных.

Здесь тоже у НОСа сложилось удачно. То есть с жаркими дискуссиями.

Долгое время в числе лидеров были Золовкины. Но постепенно супругов стал раздражать, а потом и возмущать тот факт, что им не удается уйти в отрыв от Сахновского. Шумно обвинив последнего в получении липовых голосов, Золовкины заявили о снятии своего двухтомника с читательского голосования. Впрочем, победил в итоге Михаил Елизаров и его "Мы вышли покурить на 17 лет". Видимо, возмужавшие курильщики с наступлением морозов вернулись к компьютерам и хором подарили автору 2099 голосов.

— Спасибо друзьям-писателям, которые за меня голосовали, — озвучил секрет своего триумфа Михаил, став богаче на статуэтку НОСа и 200 тысяч рублей. — Я уже позвонил и поблагодарил… всех 2099 человек.

Нельзя не порадоваться, что в стране так много писателей. Нельзя не огорчиться, что так мало читателей. У большинства книг рейтинг едва перевалил за пару десятков голосов.

"Закусив" Елизаровым, участники дебатов перешли к горячему блюду — обсуждению шорт-листа.

Председатель жюри, литературный критик Константин Мильчин был метафоричен:
— Особенность литературного процесса 2013 года, как нам кажется, выразилась в попытке нормального разговора с собственной Историей. Галина Юзефович (литературный критик и член жюри НОСа — авт.) высказала мнение, и я с ней согласен, что прежде обращение к Истории было похоже на попытки человека со сломанным пальцем отыскать источник боли. Куда ни ткни — везде больно. Теперь палец зажил, и мы способны обратиться к Истории. Ведь без нормального диалога с прошлым нет нормального диалога с современностью.

Оппонентами (или единомышленниками) профессионального жюри на дебатах выступали не менее профессиональные эксперты. В том числе известный гей-поэт, литературный критик и издатель Дмитрий Кузьмин. Он встал в позу и был категоричен:
— Интересное это дело — разговоры с Историей. Они начинаются тогда, когда нет диалога с будущим, когда самого будущего уже нет. С чего вдруг именно сейчас зажил палец? Мы должны понять, как этот палец устроен, иначе им хоть тыкай, хоть нет.

Право голоса на дебатах имеет и совет старейшин — члены самого первого жюри литературной премии НОС. Представитель старейшин Кирилл Кобрин, писатель и историк, был афористичен, подхватив тему интродукции в финале:
— Нет народа, у которого отношения с Историей — без травм. Что касается наших отношений с прошлым, то сейчас на смену параноидной обсессии пришла обсессия шизофреническая. Но больно так же! Потому что палец не лечится, боль лишь можно снизить лангеткой.

Эксперт Андрей Левкин, писатель и публицист, не стал развивать пальцевую тему. Но был пессимистичен:
— Мы живем в отравленной атмосфере, и ни у всех есть противогазы.

Ирина Прохорова вникла в момент и была краткой:
— В следующий раз всем раздадим противогазы!

Каждый из членов жюри, согласно регламенту, выдвинул двух кандидатов на премию.

Для директора Института лингвистики РГГУ Максима Кронгауза приоритетно достижение авторами новых высот совершенства в языке. С этой позиции он отметил Хемлин ("Дознаватель") и Водолазкина, при этом назвал роман "Лавр" самым сильным высказыванием в современной литературе.

Кстати, "Лавр" уже получил литературные премии "Ясная поляна" и "Большая книга". Рецензию на роман можно прочитать здесь.

(По площадке между столом жюри и зрительным залом фланировали балерины, вызывая неподдельный интерес Мильчина и Кронгауза.
— Все-таки они девиантны! — с восхищением проронил кто-то.)

Галина Юзефович назвала "Лавр" Водолазкина главным литературным событием 2013 года и долго хвалила "Харбинских мотыльков" Иванова:
— Это подъем Атлантиды, возвращение к жизни куска истории, о котором мы или не знали, или не задумывались. Прибалтика, 1920-1940-е годы, жизнь русских эмигрантов между двух войн. Атмосфера книги — ледяная истерика, под которой бушует море страстей, — очень актуальна для нас сегодняшних, которым так часто приходится сдерживать себя.

Литературовед Николай Александров взбудоражил зал неожиданным экскурсом в психолингвистику, заявив, что то "корабль назовешь…", то Парламент в России наречешь Думой, а ведь это отсылка к допетровским временам — чревато! Потом поставил точку в дискуссии о новаторстве того или иного авторского слова:
— Абсолютной новизны не бывает. Мы не обретаем <новую> историю, а актуализируем ее. И даже старое слово может быть по-новому востребовано.
И вслед за Кронгаузом выбрал "Дознавателя" и "Лавра".

Андрей Аствацатуров выдвинул на премию "Харбинских мотыльков" ("Есть литература апокалиптическая и постапокалиптическая; перед нами же страшная ситуация между двумя Апокалипсисами") и "Мы вышли покурить на 17 лет" ("Елизаров — мастер метафор, он разом сочетает в них катастрофу, ужасное и смешное").

Константин Мильчин, как председатель, взял слово последним из членов жюри. Его выбор пал на "Лавра" и "Харбинских мотыльков". Актуальность романа Иванова обусловлена для Мильчина заполнением важных для российского общества лакун истории:
— Я пытался вспомнить иную книгу на русском о Прибалтике 1920-1940-х годов, но извините, кроме "Бриллиантов для диктатуры пролетариата" Юлиана Семенова ничего на ум не пришло.

Далее своих кандидатов (по одному, так заведено) назвали эксперты. Писательница Линор Горалик — "Харбинских мотыльков":
— Иванов поднял темы, о которых трудно говорить. В том числе зарождение фашизма. Присуждение премии "Мотылькам" позволит привлечь внимание к этой уникальной книге, — сказала Линор.

И к зарождению фашизма, столь воодушевляющему на начальном этапе.

Андрей Левкин предпочел "Книгу книг" Владимира Мартынова — мыслителя, писателя, религиозного композитора, преподавателя духовной академии Троице-Сергиевой Лавры. Зал зааплодировал.

Дмитрий Кузьмин вновь был категоричен:
— Я считаю, что в условиях переизбытка культурной продукции НОС должен быть ориентиром для читателей. А с этой функцией премия который год не справляется. Но если говорить о шорт-листе, то в "Щежери" Чарухина я вижу блик, из которого в будущем может кристаллизоваться что-то ценное. Две трети книги "Ильгет. Три имени судьбы" Григоренко мне было читать приятно и интересно. То же могу сказать о трех четвертях "Дознавателя" Хемлин, поскольку это хорошая работа, которая, к сожалению, никуда не ведет. Поэтому в итоге — Иванов, "Харбинские мотыльки". Эта книга написана хорошо, хотя ничего нового для меня не содержит.

Старейшины выдвинули на премию Маргариту Хемлин, заявив, что "Дознаватель" — лучший из написанных романов о послевоенной эпохе.

"Дознаватель" назвали и единственным детективом за последнее время, созданным по канонам жанра.

Согласно положению о конкурсе, два претендента, получившие наибольшее количество голосов, выходят в суперфинал. Победителя определяет тайное голосование жюри. По итогам уже высказанных мнений лидировали романы "Лавр" и "Харбинские мотыльки". Но далее возможность проголосовать получил зал, и мнение зрителей добавило еще один балл к "Дознавателю" Хемлин, сравняв его в очках с "Мотыльками". Суперфинал разыграли на троих.

Господин Нос (почти гоголевский, только моложе) продемонстрировал всем девственную пустоту саквояжа, в которую жюри затем опустило карточки с именами.

Итог — 3:1:1. Победил Андрей Иванов. Его немедленно окружили девиантные балерины, соорудив из собственных тел и вежливо сопротивляющегося тела писателя что-то вроде матиссовского "Танца".

— Я бы хотел поблагодарить издательство "Авенариус" за 15 томов "Балтийского архива: Русской культуры в Прибалтике". Без этого издания книга "Харбинские мотыльки" была бы невозможна, — сказал Андрей Иванов из глубины хоровода.

А все-таки здорово, что ценность литературной премии исчисляется не денежными знаками, а печатными!

P.S. Под занавес Ирина Прохорова раскрыла тайну пока еще экспериментальной премии "Инспектор НОС": фонд изучит ассортимент современной русскоязычной детективной литературы и, возможно, уже в апреле проведет по ней первые дебаты.

P.P.S. Из суровых будней Дмитрия Кузьмина
Хотя поэт, издатель и лауреат премии Андрея Белого за построение литературного Вавилона Дмитрий Кузьмин сурово критиковал почти всех соискателей НОСа, в его литературно-критической деятельности случаются и не столь богатые на чужие строки дни. К примеру, 5 января нового года Дмитрий Владимирович под заголовком "И полилось" опубликовал в блоге письмо молодого автора:

"Добрый день, меня зовут *** , мне 32, я психоаналитик почти (студентка), рассталась с мужем, ну или он со мной, и полились стихи, по-моему здорово получается. Отправляю вам".

"Буквально всё в этой короткой записке, — комментирует Кузьмин, — намекает на то, что невозможно заниматься психоанализом самого себя. Но самые намекающие слова — последние два: никакие стихи к записке не приложены".