Стервятники

Олег Моисеев

Как много в нашей жизни значит память? Память о людях, местах, событиях? И что будет, если внезапно мы забудем всё и всех, кого знали раньше? Примем ли мы те же решения, что и прежде? И останемся ли мы сами собой после потери памяти? Герой этой истории пытается ответить на все эти вопросы, пока воспоминания о его прошлом медленно возвращаются к нему, открывая не всегда приятную правду…

Публикуется в авторской редакции с сохранением авторских орфографии и пунктуации.

Олег Моисеев

Стервятники

1

Сознание приходило короткими вспышками, которые с каждым разом всё дольше и дольше освещали его разум, погруженный в самые глубокие пучины забвения. Руки и ноги словно налились свинцом и полностью отказывались слушаться, а по всему остальному телу разливалась тягучая изматывающая боль. В короткие промежутки ясности он попытался хотя бы открыть глаза, повернуть головой, но даже это ему не удавалось. Словно его тело вообще больше не принадлежало ему. Веки бетонной плитой накрывали его глазные яблоки, загораживая от взора всё происходящее вокруг. Не было понятно даже где он находится и уж тем более, как оказался в подобной ситуации. С постепенно возвращающимся сознанием на ум стали приходить и совсем тревожные вопросы… В какой-то момент он понял, что совсем не помнит, как его зовут. Ведь это же самое простое! Человек всегда помнит своё имя, даже в экстремальных ситуациях люди могут вспомнить, как их зовут. Возможно не сразу, но всё же… Однако он абсолютно не помнил своё имя. «Может быть это последствия какого-то удара по голове? Может я попал в аварию?» – два вопроса эхом пролетели внутри его разума только ради того, чтобы бесследно исчезнуть в тёмных провалах его памяти, которая нынче больше напоминала старое заброшенное здание с пустыми глазницами-окон, и никто уже в округе не помнил для чего оно тут стоит, и кто тут раньше жил, а ему волею судеб пришлось бесцельно блуждать здесь в поисках неизвестного. В полуразрушенных комнатах и коридорах он то и дело натыкался на разбитые рамки с фото, те лица людей, что можно было разглядеть через треснувшее стекло, были ему даже знакомы. Некоторые изображения были вовсе обуглены или оборваны. В голове начали мелькать имена и события, кажущиеся сейчас такими далекими и чужими, что словно это вообще происходило не с ним… Иногда на глаза попадались чьи-то вещи, изрядно запыленные и обветшавшие – детский велосипед с облупившейся синей краской на раме и сдутыми покрышками, потрепанный собачий ошейник с ржавой отвалившейся застежкой, расколовшийся обух топора, воткнутый в прогнившую насквозь деревянную колоду, прислоненная к стене слегка приоткрытая дешевая металлическая дверь, за которой явно что-то есть – он четко знал это, но совсем не хотел её открывать, даже не хотел к ней приближаться. Один вид этого дверного проёма пугал его до чертиков, поэтому пришлось быстрее пройти дальше по этим развалинам своей памяти. В руках неизвестно откуда оказался помятый бумажный стаканчик из-под кофе с потертой наклейкой, где должно было быть написано имя клиента, купившего его, но ему ни удавалось разобрать ни единой буквы. Вроде такой незамысловатый предмет – всего лишь одноразовый стакан, которых миллионы в кофейнях по всему миру, но именно этот был почему-то так важен для него. «Твою мать! Это же всего лишь имя! Что может быть сложного?!» – отчаяние, смешанное с легкой злобой, стали первыми эмоциями, испытанными им после того, как сознание полностью вернулось к нему. Возможно ответ на этот несложный вопрос оказался у него в руках и написан на этом чёртовом стаканчике? Всего четыре буквы… Всего четыре, но необычайно важные для него сейчас. Ему было просто необходимо за что-то зацепиться, нужен был хоть какой-то спасательный круг в этом хаосе, сотканном из обрывков воспоминаний как будто бы чужой жизни, хотя внутри он прекрасно понимал, что всё что всплывает в его памяти, всё что попадается ему в этом заброшенном разваленном доме – всё это имеет отношение к нему. Это всё должно быть для него важно. Однако он совсем не знал почему, хоть и чувствовал это…

Четыре простых буквы на п