Подношение Гале

Анатолий Найман

Новая классика / Novum classic / Poetry

Последний сборник стихотворений великого русского поэта Анатолия Генриховича Наймана. Одного из круга «ахматовских сирот», личного друга нобелианта Иосифа Бродского, Сергея Довлатова и многих других помельче. Первая книга серии «Новая классика. Поэзия», в которой будут опубликованы стихотворения великих русских поэтов 20–21 веков.

Анатолий Найман

Подношение Гале

© А. Найман, 2015

© Художественное оформление. Трофимов Б., 2015

© Издание. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2015

сент. 2012 – фев. 2015

Прошлого бы!..

Прошлого бы! Не младенчества в креслице, в кружеве,

а недалекого. Только прошло уж и прошлое,

кружев певца расстреляли, могилку порушили,

друга его горемыку исшаркали в крошево.

А и незлого, запечного, нежного, легкого

тоже как не было. Равно и впрямь чего не было -

бреда и грез – ни на что мимоходом угрохало

тиканье звезд. И ничтожнейшего. И нелепого.

Не соглашаться смешно. Ну и что. Посмеемтеся

обществом всем надо мной. Я фанат несогласия

В небе, особенно ночью, складские есть емкости,

прошлого док, протеже моего, моей пассии.

Черепа скрепы расходятся, косточка тощая.

Ночью как майское древо небесное черево,

мать и возлюбленная, наше прошлое общее.

В стяжках созвездий – могучего внутренность черепа.

    сент. 2012

Выходцев из Свердловска, из Ново-Уэльска…

Выходцев из Свердловска, из Ново-Уэльска,

Гданьска разводят зимы – не спошлить бы: по моргам —

нет, по барачным становищам в виде привеска

к шару земному: по кельям, по душным каморкам,

хоть и чертогам, хоть все-таки и арсеналам

венецианским, гулким казармам преторий,

по кинозалам и, наконец, по анналам

тесных изданий подарочных, темных историй.

Что вы хотите – таборы цивилизаций

где-то должны приткнуться, как мыши, души,

чаши – к буфетам, соборам, маршрутам, пьяццей

к морю ведущим, чтоб плыть до соседней суши.

Лучшего нет, и лишь память, что лучшее было,

райской соломой смягчает каликам камни,

и кое-как, но держится градус пива

нового. Свечка шатает мрак шестопсалмья.

Всё в лишаях, бородавках, язва на язве,

в ливень гниет, в зиму мертвеет злую,

тело земли, вытоптанное – разве

я его, столько лет верное, не поцелую?

Небо – живым да не здешним. А здешним —

это. Откуда и взявшееся как не с неба.

Не отрекусь от грехопаденья поспешным

чувством. От винных подонков. Черствости хлеба.

    нояб. 2012

По Ярославской железной дороге…

С. К.

По Ярославской железной дороге, с платформы

43-й кэмэ, на юг, в столицу,

в многоэтажный дом-каталог, где орды

по паспортам осели как частные лица,

еду, с собой захватив мглу и бедность,

царю-небесный, колыбельный дух постной пищи,

вер и надежд беззаветность и несусветность,

«Прощанье славянки», листьев травы козий выщип —

ворох старья. Всё влезло в одну кошелку,

всё – экспонаты музея пособий учебных.

Тот, кого я навещал, их скопил по долгу

служб, одной и другой: он поэт и священник.

В окнах справа по ходу желть и кумач заката,

вклеен аэроплан в него – рог самурая в низкой

маске. По радио просят группу захвата

пройти в хвостовой вагон. Остановка в Тайнинской.

Ангел смерти уходит вперед. В Шереметьево,

Внуково, Домодедово – нет для усталых

путников разницы. Не опознал бы, встреть его

я минут через десять на Трех Вокзалах.

Что за сезон, что за страна, что за былое,

не говорю про будущее, у света

видимого? Он прореха в культурном слое —

ни у священника нет архива, ни у поэта.

От самолета до пешего хода – каскады

смыслов, воздушных ям, ценностей, рытвин.

Наша задача стон отличить от рулады:

что – изящной словесности, что – молитвам.

Или довериться тиканью крови? Птичке

свищущей даром? Мелу, грифелю – стертым

с досок, бумаг? Прокарболенной электричке.

Миропорядку. Паспортизации. Ордам.

    1 дек. 2012

Роману на 75-летие

И звали тогда не так, как сейчас, этот город,

и то, как звали, не имя было, а псевдоним,

и не давали собрать его юношам кворум,

и весь он притворст