Монохромный охотник

Ярослав Веров

«Он сидел на скамейке перед камином и вырезал Белого Однорога. Это было забавно – смотреть, как оживший Однорог по пути к Выходу прямо на глазах превращался в кого-нибудь другого. В Торопыгу или Носастого, а иногда в Попрыгая. Это было и смешно и грустно. Смешно потому, что, шагая по Полочке, он забавно подпрыгивал, чухался и кружился на месте…»

Ярослав Веров

Монохромный охотник

Луна – она растет и стареет.

А я – только старею…

Зато я могу улыбаться.

И умею долго и мучительно умирать…

Лучик 1

«Хижина»

Он сидел на скамейке перед камином и вырезал Белого Однорога. Это было забавно – смотреть, как оживший Однорог по пути к Выходу прямо на глазах превращался в кого-нибудь другого. В Торопыгу или Носастого, а иногда в Попрыгая. Это было и смешно и грустно. Смешно потому, что, шагая по Полочке, он забавно подпрыгивал, чухался и кружился на месте. У него вырастали новые лапы и хвосты, он покрывался костяным панцирем или начинал хлопать перепончатыми крыльями, он водил в разные стороны, принюхиваясь, большим носом, в который превращался его рог. Но никогда не оставался самим собой – Белым Однорогом. И это было очень грустно.

Грустно потому, что Однорогов в Пятне всего несколько. Он их знал, и они его знали. При редких встречах Белые Однороги величаво кивали ему огромными головами и уходили. У них были заботы, к которым он – Белый Охотник – не допускался. Он всегда немного робел при таких встречах. Непроизвольно поднимал ствол Ружья в небо и слегка приседал, опуская голову. И никогда не стыдился этих Знаков Почтения.

Они издавали Чувство Любви, и их было всего несколько.

Вот и сейчас, заканчивая вырезать хвост, он гадал, во что тот превратится. Он знал: ваять того, кто выше тебя, – занятие глупое и чреватое. Но ему очень хотелось, чтобы Однорогов стало больше.

На Полочке почувствовалось шевеление. Охотник отложил в сторону незавершенную работу. Оживление, Дорога к Выходу, Таинство, которое он не понимал, но которым не переставал любоваться.

Пришли Сроки Шестокрыла. Охотник вырезал его семь Циклов назад, когда прилетевший Черный Вой сожрал их полтора десятка, прежде чем с ним было покончено. Вой упал в куст Круглолиста, так что резать Шестокрыла было из чего. «Странно, – в который раз думал Белый Охотник, – каждый раз, когда Черный Монстр прорывается через Серое, он наносит вред. И он же ломает ветви, мнет кусты – делает все, чтобы у меня был материал для работы. Может, для этого я здесь?»

А на Полочке Шестокрыл неторопливо полз к Выходу – окошку в стене Хижины. Он бугрился шишечками, которые набухали и разрывались, испуская зеленоватые облачка Чувства Веселья, и из них вываливались маленькие Шестокрыльчики. «Три… Семь… Двенадцать… Двадцать два», – считал про себя Охотник и радовался, потому как через Выход его Хижину покинуло на семь Шестокрылов больше, чем сожрал Черный Вой. Значит, Пятно стало чуточку шире. Значит, Серого стало чуть меньше. «Эх, знать бы заранее, сколько их Выйдет, – думал Охотник, снова принимаясь за Белого Однорога. – Почему сегодня их Вышло двадцать два, а в прошлый раз всего трое? А ТОГДА и вовсе ни одного».

И Охотник снова увидел ту картину, когда в Положенный Срок фигурка Шестокрыла не ожила, осела кучкой белых стружек, оставив только Чувство Пустоты. Потом стружки впитались в Полочку, а Чувство Пустоты Охотник слышал и сейчас.

Он снова принялся вырезать. Золотые языки пламени плясали в камине, отбрасывая блики на внутренность Хижины, Хижины Белого Охотника.

Блики весело играли в сказочную игру красок со столом и бревенчатыми стенами, на которых проступали коричневые разводы годовых колец, с вороненым масляным блеском ствола Ружья, заботливо поставленного в угол, и темно-зелеными боками Зарядного Ящика. Они стремительно пробегали по картинам, развешанным по стенам, и от их прикосновения, казалось, Черные Чудовища и Белые Животные оживали и наполнялись Жизнью и красками, которых не увидишь за стенами Хижины. Блики скакали по Белым фигуркам, вырезанным Охотником и расставленным по Полочке, путались в зелено-блескучем облачке Чувства Веселья, оставл