Смех и слезы
Татьяна Окоменюк
«Смех и слезы» – это микс, составленный из юмористических и драматических рассказов о жизни наших современников и сложностях человеческих взаимоотношений. Это – попытка взглянуть на происходящее вокруг через увеличительное стекло. Взглянуть и понять, что у Вселенной свои законы – все поступки, совершаемые нами, бумерангом возвращаются обратно.
Смех и слезы
Татьяна Окоменюк
Но так устроен мир земной
и тем вовек неувядаем
смеется кто-то за стеной,
когда мы чуть ли не рыдаем. Евгений Евтушенко
Литературный редактор Влада Танич
Технический редактор Александр Солощев
© Татьяна Окоменюк, 2018
ISBN 978-5-4490-9545-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Было у отца три сына…
Увы, подковой счастья моего
Кого-то подковали не того. Игорь Губерман
Именно так начинаются многие сказки. Так начиналась и сказка Петра Майера, вернее, не сказка, а самая настоящая быль, в которой фигурировали не только три сына, но еще три невестки и шесть внуков. Что называется, полный комплект.
Старший, Лешка, работал инженером на заводе точных приборов. В жене своей, Катерине, души не чаял. Не потому, что та, как и он, была немкой. Просто характер у Кати был легкий, веселый, покладистый. Из открытых окон их гостеприимной квартиры всегда доносились вкусные запахи и звонкий переливистый смех хозяйки, занимавшейся исключительно домашним очагом. Пацанята их все пошли в мать: такие же контактные, добродушные, и смешливые.
Средний, Олег, работал киномехаником в Доме культуры. Не то чтобы сильно пил, но выпивал несколько больше, чем хотелось его супруге Людмиле, завучу средней школы, по совместительству, секретарю школьной парторганизации.
Люда была русской, чем несказанно гордилась. Несмотря на то, что сама вошла в семью немцев, она и к ним, и к коренной национальности, киргизам, относилась пренебрежительно. Мол, что с них взять, кроме анализа… Первые – малообразованны, вторые – дикие: учи их, учи, а толку чуть.
Характер у Людмилы был тяжелым. Может, по этой причине Олег и прятался за бутылку. Их семейные ссоры никогда не прекращались. Если он приходил домой с запашком, строгая супруга тут же отправляла дочек- близняшек к матери и несколько дней к плите не подходила. «Где пил, там и жри!» – кричала она провинившемуся мужу. О постели в такие дни не могло быть и речи: спал Олег на балконной раскладушке, зимой же отправлялся на ночевку к Лешке с Катькой.
К отцу идти не рисковал. Тот Людку с самого начала терпеть не мог и согласие на брак дал лишь тогда, когда узнал о ее беременности. Петр Карлович не раз говорил, что подобных женщин коммунисты выращивают в специальных питомниках. И чем больше в государстве таких Людок, тем крепче и незыблемей коммунистический строй. Они дома мужьям такую житуху устраивают, что те, бедолаги, уже не в состоянии задумываться о переустройстве государства. Вся их энергия уходит на борьбу с собственной бабой.
Младший сын Петра Карловича, Васька, с женой Маринкой и мальчишками-погодками жил вместе с отцом в большом родительском доме с садом, огородом и бахчей. Маринка – полунемка-полуукраинка, красивая и заводная, так пела дуэтом с дедом Петром, что весь поселок сбегался послушать. А какие столы они с Василием накрывали гостям! Поглядев на их «скатерть-самобранку», все сразу понимали: хозяева работают «при харчах». Маринка заведовала заводской столовой, а Васька был не кем-нибудь, а целым заведующим производством районного общепита. Каждое воскресенье у них в саду, под яблонями, собиралась вся родня: чревоугодничали, шутили, пели песни, играли в домино и нарды, обсуждали местные новости, рассказывали анекдоты.
Братья крепко дружили между собой и, чем могли, помогали друг другу: Васька с Маринкой снабжали родню продуктовым дефицитом. Лешка отвечал за перевозки – у него имелись собственные «Жигулята», Олег организовывал культурную программу, а его Людка присматривала в школе за младшими Майерами. Одним словом, клан «не разлей вода».
Так было до девяносто первого года. А