– Джей! Берегись! – Он пригнулся, показывая куда-то мне за спину. И действительно, огромный швартовочный причал, напрямую соединенный с корабельным «спейсбеллом», а потому накрепко сейчас меж собой соединенными, оторвался от мощного взрыва, и медленно проворачиваясь по двум осям, приближался ко мне. В размерах конструкция значительно превышала далеко немаленький многофункциональный десантный катер «БАРС». Если бы ни окрик Славы, то эта громадина точно бы снесла мне голову. В знак благодарности, показал большой палец:
– Спасибо, Саныч!
– Пользуйся. – Бодро прокричал он мне в ответ.
Жидкое пламя, противоестественным образом текущее в безвоздушном пространстве модуля массы, уже жадно «проело» все до последнего корабля малой флотилии. Больше всех пострадали ремонтники «Муравьи» – их просто не стало, и единственно, как можно было различить их место стоянки, это по остаткам антенн, торчавших из потоков огненной лавы. Немногим лучше обстояли дела с остальными катерами – у многих прожгло стартовые и маневровые дюзы, кому-то из них, огонь расплавил ступоходы, и теперь они, беспомощно наклонившись, тонули корпусами в огне. Картина была самая жалостливая, особенно для Славы, ведь именно ему, как технику-механику, принадлежала хозчасть всех швартовочных модулей, модулей массы и прочего. В том числе и ремонт малой флотилии. А сколько времени он убил на эту флотилию, особенно после того, как немало над ними поиздевавшись на планетоидах и прочих исследуемых объектах, возвращали десантники. И теперь получив приказ от командира десантной группы, а по совместительству начальника корабельной и высадочной службы безопасности, Бьерна, о срочной орбитальной утилизации малой флотилии и всех поврежденных модулей, они скрепя сердцем, «отправляли все к черту!» – готовили палубу к отстрелу.
А потом, там, где только что находился мой друг, надулся огненный шар и жидкий огонь, в попытке заполучить еще, жадно облизал блистер моей «Сомнамбулы». Я очень обрадовался, что был не в скафандре вспомогательного класса, типа «Чеглок», который уже расплавился бы вместе с содержимым. На мне в высшей степени защищенный, орбитального класса, для экстремальных нагрузок, скафандр типа «Экзофан». Я слышал в каком-то приватном разговоре Кнута (начальника исследовательской мисси на Умбриэле, а теперь и всей остальной) и Бьерна, что в этих скафах применена технология материи «Х», которая была обнаружена в гравитационной луче, сфокусированным из Персея Х 1. Это тогда он буквально «отъел» несколько кусков от планетоидов Сатурнианской системы. Теперь технология «Луча» освоена и названа нашими учеными «Нейтрино», вдобавок улучшена физическими искусственными нанотехнологиями и ионизирована полюсными зарядами. Большего никто не знал, но и этого было достаточно, чтобы многие подозрительно к ней относились. Ну и конечно упоминалось о том, что технология не изучена и может негативно, в том числе и мутогенно, влиять на живые организмы. Я тогда еще поделился с парой друзей из отряда. На что они резонно ответили, мол, насчет мутаций им ничего неизвестно, а вот пару жизней при подрыве мергалита в глазе «Дити», они спасли, поэтому все эти разговоры они считают пустыми досужими слухами, даже прозвучавших из уст уважаемых специалистов, коими, бесспорно, являлись Бьерн и Кнут. А еще, они мне посоветовали, не подслушивать чужие беседы, даже если это вышло случайно. И вот теперь, я с ними был согласен. Согласен с тем пунктом, что скаф может спасти и мою жизнь.
– О, черт! Саныч! Саныч! – прокричал я центр медленно оседающего огненного гриба. Но ответом стала тишина и легкое потрескивание в динамиках скафа.
– Саныч! Саныч, чёрт тебя дери! Откликнись! Ты как, друг! – Снова тишина. Я рванул в сторону полыхавшего на модуле наружной грузовой палубы пожара, я надеялся вытащить гибнущего друга. И уже в голове сами собой нарисовались дикие картины извивающегося от болевого шока и запертого в скорлупе, друга. Буквально почувствовал, как зашевелились волосы у меня на голове, прибавил еще большего ходу. Сейчас меня совсем не беспокоила собственная безопасность, я хотел лишь одного, чтобы мой д