Проходная кумжа
Виктор Улин
В современной России люди зрелого возраста, приближающиеся к концу пятого десятка, считаются выброшенными на обочину. В их жизни остаются лишь семья, дети и бесконечная, бессмысленная работа – не имеющая цели, не несущая радости. Лишь стечение случайных обстоятельств, как у героев этой повести, может ненадолго подарить внезапное счастье. Однако остается неясным, хорошо это или плохо, не окажется ли возвращение в прежний образ существования подобным смерти.
© Виктор Улин 2020 г. – фотография.
© Виктор Улин 2022 г. – дизайн обложки.
Виктор Улин
Проходная кумжа
Гизеле Л., пронзившей мою жизнь.
«Не хвались завтрашним днем;
потому что не знаешь, что родит этот день»
(Прит. 27:1)
1
– И где этот чертов ключ! – в сердцах пробормотал Волынец. – Куда я его засунул…
Он уже несколько раз перерыл карманы, сверху донизу и обратно.
Там лежало все, чего сейчас не требовалось.
Нашлась домашняя связка: таблетка от нижнего домофона, ключи от первой двери квартиры и от второй.
Нашлись ключи от офиса – зачем он их взял, было известно одному богу.
В самом глубоком, застегивающемся кармане куртки, обнаружился брелок сигнализации.
Из него следовало вынуть батарейку, чтобы она не села в ноль за месяц безрезультатного поиска машины. Ведь на такой мелочи, как нынешние источники питания – дорогие и некачественные – можно было разориться.
Нужный ключ так и не нашелся, он куда-то исчез.
Волынец позвонил в дверь – раз, другой, третий – но отклика не было.
Сосед еще не подошел, ему оставалось сесть на подоконник у лифта, вдохнуть вонь мусоропровода и ждать.
Уже выйдя из отсека, Волынец вспомнил, что когда полногрудая Анна Иосифовна определяла на съемную квартиру, он сидел без куртки, поскольку процедура заняла много времени, а в академии очень сильно топили.
Он сунул руку в боковой карман сумки, нащупал бирку из тетрадной обложки и плоский ключ на скрепке.
Потенциальная неприятность миновала, можно было расслабиться.
Олег Константинович Волынец ничего не имел против учебного отпуска.
Получать в сорок с лишним лет второе высшее образование было смешно, но в целом нетрудно, а сессия давала передышку от обычной жизни.
Тем более, что передохнуть удавалось далеко от дома.
Заочная академия была московской. Аренда в цивилизованном городе обходилась дорого, поэтому филиал образовался на периферии, в райцентре соседней области.
Там и сама жизнь обходилась дешевле: целый месяц удавалось жить на сумму, которой дома хватало на две недели, причем без учета трат на бензин.
Единственной проблемой сессии оставалось поселение.
Московская контора была озабочена лишь выкачиванием денег за учебу, о благах не заботилась, общежитий не имела.
Вопрос жилья каждый решал по-своему.
Методистка потока Анна Иосифовна располагала базой съемных квартир.
Учились тут круглый год: когда уезжал один курс, тут же появлялся следующий. Арендодатели любили работать со студентами: такой вариант гарантировал сдачу площади на короткий срок без проблем с выселением постояльцев.
Заглянув в учебную часть, можно было найти жилье без лишних усилий: методистка называла адрес, выдавала ключ и брала деньги, самих хозяев никто не видел в глаза.
Студенты обсуждали процесс, выдвигали версии.
Некоторые говорили, что все квартиры принадлежат самой Анне Иосифовне – над такими домыслами Олег Константинович смеялся.
Он знавал людей, существующих сдачей собственной недвижимости; те жили иначе, чем методистка, которая не имела дорогого бюстгальтера, упаковывала великолепную грудь в китайский поролон.
Однако все сходились на том, что Анна Иосифовна берет процент за услуги.
Это казалось нормальным. Волынец считал, что человек должен получать вознаграждение за любой труд – даже за то, что посмотрит список и отметит занятые места.
Квартиры, которые удавалось снять таким образом, были маленькими.
Правда, последнее Олег Константинович знал лишь понаслышке.
На обе сессии первого курса он опоздал из-за производственных проблем.
Плохого жилья в городе было много, хорошего – мало. «Аннины хоромы» расходились быстро, не успевшие снимали большие неуютн