Секса нет, но вы держитесь!

Итак, начинается второй том, и читатель предвкушает обещанный в аннотации социально-психологический эксперимент: по воле эксцентричного американского миллионера современную российскую молодежь помещают в условия существования, схожие с советским бытом 70-х годов. Мы долго к этому шли. Продирались через бурелом нотаций, на которые столь щедры персонажи Марининой. Терпели их сухой и вычурный язык, когда просто российский полицейский, утешая любимую, рассуждал о "перверзных нарциссах", а молодой человек, размышляя о родителях, задавался вопросом, как же ему с ними "контактировать и взаимодействовать"…

Кстати, издатель с восторгом рассказывает о том, что перед написанием книги Александра Маринина провела фокус-группы, чтобы понять, как реагирует новое поколение на старые проблемы. Допускаю, что писательница даже может возразить, мол, она воспроизвела в книге язык, на котором действительно разговаривают нынешние молодые. Может, если забыла: существует большая стилистическая разница между выступлением какого-нибудь активиста в рамках фокус-группы и внутренним монологом паренька, недовольного предками. А писательское мастерство в том и состоит, чтобы суметь эту разницу передать.

Когда до квеста, казалось бы, рукой подать, неторопливое повествование совсем замедляется. Миллионер наготове, пора начать отбор участников? Погодите! Давайте сначала обсудим, где во время собеседования будет стоять кулер. И кстати, какую туалетную бумагу предпочитает мистер Уайли?

Нет-нет, я не шучу. Вопрос о туалетной бумаге действительно прозвучит в книге и будет обмозгован и оценен!

Фрейд считал, что каждый в своем развитии проходит несколько стадий: оральную, анальную, фаллическую и т.д. Желание создавать что-нибудь оригинальное и полезное – признак психологически развитой личности. Если же человек застрял, например, на анальной стадии, ему свойственны скупость, упрямство, агрессивность, тяга к накопительству или коллекционированию. Не знаю, вправе ли литературовед ставить "пациенту" тот же диагноз, наблюдая скупость изобразительных средств, агрессивное отношение к большинству персонажей и нежелание пожертвовать даже мелкими деталями, чтобы сократить раздутое и вялое повествование. Но однозначно трудно удержать от шутки про анальную фиксацию, когда страница за страницей натыкаешься в романе на туалетные пассажи.

Например, при знакомстве с Мариной и Наташей нас заботливо оповестили о том, что унитаз на съемной квартире вызвались мыть их старшие соседки. Участников квеста также ждет особое испытание: не описаться на воображаемом свидании.

"– Я буду есть мороженое и перепачкаю руки или капну на платье, например. При помощи мороженого можно создать благовидный предлог воспользоваться туалетом, чтобы вымыть руки или отмыть пятно, – сказала Евдокия".

Именно с туалетом связан инсайт Наташи о ее превосходстве над яркой, лидирующей, казалось бы, во всем подругой:

"Наташа знала, что «даблом» раньше называли туалеты, поскольку общепринятое их обозначение на английском – WC, то есть «дабл-ю-си», но среди их ровесников слово это давно не употреблялось и считалось устаревшим. Маринка, похоже, такого выражения не знала и озадаченно взглянула на бородатого юношу в очках. «Оказывается, есть что-то такое, чего Маринка не знает, а я, выходит, знаю», – с удивлением подумала Наташа".

Возможно, в Советском Союзе не было не только секса, но и общественных туалетов. Возможно, комсомольцам не пристало честно признаваться вторым половинкам, что у них возникла деликатная проблема, требующая немедленного решения. Все возможно. Но пикантность ситуации в том, что у организаторов "советского квеста" есть конкретная цель, достичь которую туалетные коллизии никак, ну никак не помогают!

Во-первых, к началу второго тома читателям уже понятен скрытый в заглавии каламбур: чтением и обсуждением книг Максима Горького – вот чем будут заниматься участники квеста большую часть времени. Во-вторых, нам объяснят, зачем это нужно. Ричард Уайли хочет найти кого-нибудь, кто похож на его троюродного племянника Владимир Лагутина. Мыслящего схожим образом. Сведений о Владимире у старого миллионера немного. Самые достоверные из них – записки самого Лагутина, посвященные творчеству Горького. В мыслях участников квеста Уайли пытается уловить "общее с впечатлениями Владимира".

"Я прошу вас подумать вот о чем: сорок лет назад жил, ходил по этой земле молодой парень, ваш ровесник. Такой же, в сущности, как вы. О чем-то думал, чего-то хотел, из-за чего-то страдал. Но условия жизни были такими, что поделиться своими мыслями и переживаниями ему было не с кем. А потом этот парень умер, ему было всего двадцать шесть лет. И нам нужна ваша помощь, чтобы вернуть к жизни пусть не его самого, а хотя бы его мысли, его чувства, восстановить события. У нас есть только написанные им размышления о некоторых произведениях Горького и еще кое-какие наброски, составленные для подготовки к созданию художественного произведения. Нам нужно сравнить ваше восприятие текстов с его восприятием и на основании этого попытаться сделать вывод о его мыслях и чувствах".

Задумка красивая. Но давайте вспомним, как искали и выбирали участников квеста. Объявили конкурс сочинений? Нет! Вышло объявление о наборе молодых людей, увлеченных прошлым и желающих подзаработать. Оставим на совести Марининой тот факт, что вознаграждение не привлекло ничье внимание. В самом деле, кто захочет летом стать богаче на 70 тысяч рублей? На объявление откликнулось всего 18 человек: педант-маркетолог, хипстер, пара деревенских девчуль... При этом "люди, которые ни в чем не похожи на моего троюродного племянника Володю", миллионеру не нужны. Какова вероятность совпадения психометрических данных этих ребят с молодым представителем советской элиты? По мнению Марининой, очень высокая.

Чтобы книга не превратилась в одну длинную литературоведческую статью, обсуждение Горького перемежается злоключениями детишек в условно "осоветченном" пространстве. Помимо уже упомянутого отсутствия туалетов участников квеста ждут запрет на использование мобильной связи, постановочные комсомольские собрания, ограничение в выборе пива, а также невкусная столовская еда, приправленная на раздаче хамством.

И удачная в целом идея опять растворяется в далеко не лучшем воплощении. Как-то все мелко, надуманно.

Да, многочасовые очереди не за новеньким iPhone, а за обычной курицей шокируют. Но только тех, кому не довелось стоять в автомобильной пробке. Смутит ли хамство продавцов? Вряд ли. Хамство учителей или врачей смущает больше. И вряд ли ребята успели забыть студенческие столовые, чтобы их ужаснули "советские" сырники. А уж фактом раздельного питания начальства и рядовых граждан удивить в наше время невозможно никого. Отсутствие возможности для интимного уединения? Без комментариев!

Но, послушные воле автора, детишки во все нужные моменты впадают в ступор, тянут "Да ладно!" и отказываются верить в такой диковинный старый мир.

На ребят свысока посматривают взрослые наставники. И когда кто-то из них вдруг воскликнет: "Бедные дети! Они такие свободные, независимые, выросли в эпоху интернета и полной доступности любой информации, они такие… Они классные! Они чудесные, незашоренные, самостоятельно мыслящие, смелые! Даже страшно представить, каково им будет сидеть на этих собраниях, и не просто сидеть молча, но и выступать, что-то говорить…" – в это сочувствие и восхищение поверишь с трудом.

Потому что глазами книжных наставников на современную молодежь – такую изнеженную по сравнению с закаленной отсутствием выбора молодежью 70-х годов – свысока посматривает сама Маринина.

И куда только глядел Горький?